Жертва 2117

Еще один раз за эту ночь Асад посмотрел на часы. Начало второго, и вряд ли в это время тренер сидит у телефона в ожидании новых членов. Тем не менее он набрал номер и терпеливо дождался автоответчика, который сообщил ему, что клуб открыт все дни недели с одиннадцати часов до двадцати одного.

Тогда он взял самый надежный из своих пистолетов и сунул его за пояс.

На Фридрихштрассе не приходится ждать такси больше нескольких секунд, но шофер, услышав адрес, призадумался.

– Это очень сомнительный район, – сказал он и включил зажигание. – Очень сомнительный… – повторил он и больше не произнес ни слова, пока они не подъехали и не остановились у тротуара.

Шофер оказался прав. Место было мрачное. Асад видел что-то похожее в Литве. Само здание когда-то до войны было величественным вокзалом, рядом железнодорожная линия, но сейчас вокруг валялись только горы мусора, а проржавевшая стальная ограда давно рухнула.

– Ты уверен, что адрес правильный? – спросил шофер.

Асад посмотрел вверх на висевшую над входной дверью вывеску с огромными боксерскими перчатками и надписью: «Берлинская академия бокса».

– Да, это здесь. Ты получишь пятьдесят евро, если подождешь меня четверть часа.

– Мне очень жаль, – сказал шофер и взял только ранее оговоренную сумму.

Асад остался в темноте один.

Дверь явно была когда-то главным входом в официальное учреждение давних времен. Правда, теперь уже без латунной ручки, которая, конечно, перекочевала на блошиный рынок, но материалом, из которого когда-то изготовили дверь, был дуб.

Асад пару раз постучал. И поскольку никто, как и ожидалось, не открыл, обошел здание и попал к остаткам узкого перрона, примыкавшего к зданию с обратной стороны. Асад снова постучал, на этот раз в окно. На всякий случай покричал, есть ли кто-нибудь внутри. По-прежнему тишина.

Тогда он прижался носом к грязному стеклу и посмотрел внутрь большого темного помещения, которое когда-то, конечно, было залом ожидания, но теперь по всем правилам оборудовано как зал для тренировок, включая боксерский ринг и даже сидячие места для по меньшей мере пятидесяти зрителей.

Если бы Герберт Вебер был в лучшей форме, Асад позвонил бы ему и попросил дать информацию, не был ли этот клуб когда-либо раньше в поле зрения властей. Асад покачал головой: сейчас такой звонок вряд ли привел бы к чему-то конструктивному.

И что ему теперь делать? Раньше уже бывали случаи, когда клубы такого рода служили прикрытием для противоправной деятельности. Они притягивали молодых мужчин из общественных слоев, которым было за что бороться: чернокожие бедняки в США, нищие латиноамериканцы в Южной Америке, бедные мигранты в Европе. Ничего странного, что боксерские подиумы в мире чаще всего заняты людьми с темным цветом кожи. Посмотрев на потрепанные афиши боксерских поединков, приклеенные к задней стене, он понял, что и это место не исключение.

Асад задумался. Чем он рискует, если проникнет внутрь? Сработает сигнализация? Явится полиция, задержит его и предъявит обвинение в незаконном проникновении в помещение? Вебер легко добьется отмены такого обвинения.

Асад нашел с задней стороны дверь попроще с облезлой краской, где в фанерных вставках были трещины. Отошел на пару шагов и с разбега ударил ногой по нижней части, так что стекла в окнах задрожали. Потом подождал немного, оглянулся и пнул снова. Фанера треснула, вывалилась прокладка.

После нескольких пинков отверстие стало достаточно широким, чтобы он смог пролезть.

Асад нашел выключатель на колонне в центре зала и зажег лампы. Немного помигав, они залили помещение таким белым и холодным светом, что, казалось, лучшего места, чтобы выбивать признания на допросах, не подобрать.

Его целью было найти подтверждение того, что здесь бывал Хамид.

После тяжелого жесткого боя Хамиду, конечно, не составило бы труда подойти к победителю, похлопать его по спине и предложить небольшое вознаграждение. Сколько молодых парней во всем мире было завербовано с добрыми словами и чашкой дымящегося чая со сладкой лепешкой? Почему то же самое не могло произойти и с Мустафой, если вспомнить его печальную кончину? Ну да, если круг его общения и в самом деле был так узок, как утверждали родители, то Асад нисколько не удивился бы, выяснив, что Мустафа на последнем турнире встретил человека, который рассказал ему все о загнивании Запада и напомнил о его долге защищать свою веру.

И чем больше Асад думал, тем больше убеждался в том, что этим человеком был Хамид.

Несколько помещений примыкало к большому залу. Пара-тройка затхлых раздевалок, и в одной из них что-то вроде массажного стола, маленькая кухня с кофеваркой, чайником, посудой и множеством полок с разнообразными чаями и сладостями в прозрачных банках.

«Должна же где-то быть комната администрации, возможно, она наверху», – подумал Асад и заметил узкую лестницу в виде спирали, которая поднималась на второй этаж.

Он прошел полпути, когда наверху загорелся свет, упавший на верхние ступеньки лестницы.