Жертва

... всполошил Виссавию. Вновь била в окна буря, ломала ветви, сгибала деревья. Вновь выла и сотрясала замок упругими ударами. Вновь бесились проклятые звери! Орали за окном, перекрикивали ветер птицы, зашипел в углу спящий до сих пор мирно Рык, запищали откуда-то выползшие крысы. Но страшнее всего был запах его силы... пряный... кассийский... и ледяное спокойствие в его голосе:

— Миранис и остальные кассийцы не могут покидать твоего замка. Я забираю Армана.

— Ты не можешь его забрать, — попытался возразить Миранис. — Ты не понимаешь...

— Попробуй меня остановить, мой принц, — засмеялся Рэми и... все вмиг стихло.

Тишина давила на плечи страшной бедой. Исчезли крысы, вмиг заткнулись птицы, улегся ветер. Виссавия восстанавливалась на глазах, но в душе Мираниса все так же бушевала буря. Теперь-то что?

Бросился к принцу, засуетился рядом хариб. Что-то говорил, но Миранису было не до его болтовни. Не до собственной боли. Внезапная темнота в покоях Армана была невыносима. А еще более невыносимым был виссавийский целитель, опустившийся перед Миранисом на колени.

— Он тебя прислал? — спросил принц.

— Вождь.

— Вы же понимаете, что Арман сейчас для Рэми опаснее, чем я. Понимаете, так почему ничего не делаете? Киар в нем пробудился, Рэми ранен и опустошен...

— Я лишь целитель, принц. Все, что касается наследника, решает вождь и совет.

— А вы ничего не сделаете?

— Вы зря беспокоитесь о нашем наследнике, принц.

— Он мой тел

охранитель. Арман мой друг.

— Так ли?

Миранис безвольно опустил голову на ладони и вплел пальцы в волосы. Телохранитель, который его ранил. Друг, которого он должен убить. Долбанная все же жизнь у наследного принца Кассии.

— Уходи, — прохрипел он.

— Он сломал вам два ребра, принц. Рана на вашем бедре глубокая, вы истечете кровью, если вам не помочь. Если вы откажетесь от моей помощи, я буду вынужден побеспокоить вождя.

Только Элизара тут и не хватало. Значит, все же сломал. Вот почему так болит. Его чуткий, эмпатичный целитель сходу сломал ему два ребра. А если бы убил? Так же ушел бы и не оглянулся?

Ты так сильно зол, Рэми? Так почему Виссавия молчит?

***

Когда Рэми очнулся, он некоторое время не мог понять ни где он, ни как тут оказался. Последним, что он помнил, было утро в покоях брата, разговор, дальше... темнота. Впрочем, темнота стала уже почти привычной. Даже с повязкой на глазах Рэми быстро сообразил, что он не в замке Арама, а, судя по всему, в храме богини, на холодном каменном алтаре, густо изрезанном рунами. Но удивляло и поражало не это: рядом с алтарем тревожным красным горела аура, в которой Рэми с нарастающим беспокойством узнал... Нара.

— Что случилось? — спросил Рэми, резко садясь на алтаре.

Голова сразу же закружилась, но отдыхать сейчас, судя по всему, было некогда.

— Мой архан... — выдохнул Нар.

— Я не хочу знать, как я тут оказался. Пока. Только скажи, почему ты перепуган и почему осмелился прервать какой-то ритуал, — что за ритуал, кстати? — Что с Арманом?

Потому что только по одной причине Нар осмелился бы сюда прийти. Если с Арманом случилась беда.

— Спаси моего архана, прошу... — взмолился Нар. — Принц... принц его убьет. Спаси, прошу! Только ты можешь его остановить, больше никто не осмелится. Спаси, мой архан!

Рэми больше ничего не спрашивал. Он с трудом поднялся с алтаря и замер на миг, переждав приступ слабости. Глаза ему были не нужны. Сила, еще не восстановившаяся до конца, очерчивала предметы неяркими контурами, а ауры людей — сияющими пятнами. Телохранители. Кадм, Тис, Лерин. Еще и Вирес. Все спят на алтарях, погруженные в глубокий магический сон. Арман... Рэми нашел его мыслью и невольно отшатнулся. Что-то не так... совсем не так. Он сам создал переход, вышел в спальне Армана и быстрее, чем мог даже подумать, отшвырнул фигуру с мечом от брата. Лишь спустя биение сердца, понял кого отшвырнул и содрогнулся.

Он еще не верил, что это Мир пытался убить Армана. Не хотел верить. Но в то же время и ошибиться не мог. Аура Мира, знакомая до боли, горела темными всполохами, будто Миранис был виноват и хорошо об этом знал. Даже слова его...

У Рэми не было сил злиться. Не было сил выяснять, что случилось с его принцем. Миранис был немного помят, но жив, а вот Арман...

Брату, несмотря на кокон дяди, стало намного хуже. Золотистая и чистая аура его погасла, сознание то и дело ускользало, и Рэми не мог понять причины...

Дядя обещал, что Арман будет жить. Человек же на кровати умирал, и не Миранис был этому виной. С Миранисом он разберется позднее.

Он перенес брата в замок дяди, в когда-то принадлежавшие ему покои. Сам устроил на кровати, не подпустил никого из подоспевших целителей, и вздрогнул от знакомого голоса с незнакомыми холодными нотками:

— Вот как. Ради брата ты готов даже пойти против своего принца?

— Почему Миранис хотел убить тебя? — спросил Рэми, кутая брата в новый, густой кокон своей силы.

— А ты как думаешь?