Жертва

– Вы плохо знаете нашего принца, если хоть на миг сомневаетесь, что он согласится, – улыбнулся Деммид. – Я – знаю своего сына. Он временами кажется безрассудным, но… он ценит жизнь телохранителей выше своей. Идите, Арам. И пусть вас хранят боги, наши ли, ваша ли, какая, в сущности, разница. Если я встречу душу вашего отца за гранью, я расскажу, каким чудесным человеком вырос его сын. А когда Рэми разгневается, узнав, что вы сделали, скажите ему, что это было моей последней волей. Чтобы он жил. Прощайте, мальчик мой.

И стало почему-то так тошно...

***

Арам нашел описание нужного ритуала. Договорился с жрецами, которые тоже почему-то были уверены, что ритуал состоится, и Миранис не откажет, и вернулся в Виссавию. Но спокойнее не стало. Кассийцы оказались совсем не такими, какими он себе их представлял. Не циничными и хладнокровными убийцами, не чужаками, которые не стоили ни толики внимания их наследника и вождя. Они были… людьми. Более человечными, чем большая часть виссавийцев. И Араму вдруг начало казаться, что в чем-то Нериан… Рэми прав. Виссавийцы замкнулись в собственной гордыни. Настолько замкнулись, что их перестали понимать. Даже… даже тот, кто понимал всех. Их наследник. Эмпат. Самый милосердный изкассийцев.

Может, потому Рэми и хочет оставаться в Виссавии?Спрятав листок с описанием ритуала в шкатулку, Арам быстро разделся и опустился на жесткое ложе. До прихода кассийцев в Виссавию все было намного проще. Даже в безумии вождя – проще. А теперь?

А теперь ранило душу, волновало сомнением, презрение в глазах Рэми. Старший целитель сказал, что наследник их не понимает. А, может, понимает слишком хорошо? Может, они сами себя не понимают? Не хотят понять? Рэми ведь тоже целитель. И тоже эмпат, так почему он не понимает? Почему кассийские целители свободно исцеляют всех? Как же сложно…

Он лежал закрыв глаза, прислушивался к волнующейся, шепчущей что-то магии. Там, где-то, проходит сложный ритуал. Там Рэми ведет из-за грани души своих побратимов, там держат вокруг него круг виссавийские и кассийские маги, там хотел бы быть и Арам, по вождь решил иначе…

Влетал через открытые окна ветерок, холодил разгоряченную кожу, а вынужденное бездействие и ожидание казалось таким томительным. Еще недавно, пока вождь был безумен, власть лежала на плечах Арама тяжким бременем. Он не знал, почему так вышло и когда. Не знал, почему даже в безумии вождь прислушивался к нему больше, чем к остальным виссавийцам, но теперь… теперь чувствовал себя таким беспомощным. Бесполезным.

Он ничем не мог помочь. Он ничего более не контролировал. Он даже подойти к наследнику не мог… хотя… Арам чуть улыбнулся. Стоит попробовать, ведь даже будучи за пологом наследник частенько разговаривал с Арамом. Может, и сейчас не откажет в добром слове?

Только бы ритуал закончился… только бы Виссавия успокоилась, перестала отзываться на волнение вождя и его наследника, только бы…

Мягкий сон пришел не сразу. Укачал на волнах покоя, утопил в ленивой неге, и Арам позволил себе заснуть: силы ему могут понадобиться. Позднее.

***

Как же он устал! Как же хотел бы так же, как и его непослушный сын, сбежать сейчас из замка, забыться в хмельном бреду в первой же попавшейся таверне и не думать… ни о лихорадивш ей Кассии, ни о совете, который требовал предоставить живого Мираниса, ни о близкой, руку протяни и дотронешься, грани. Все менялось вокруг. Рушилось и крутилось в хаосе, и он, увы, ничего не мог с этим поделать…

– Мой повелитель, – сказал Даар. – Голова все так же болит? Позвать целителей?

Деммид вздохнул, чуть пошевелился на узком ложе и все так же открыл глаз. Будто целители тут помогут.

– Какую страну я оставлю своему внуку, Даар?

– Это не наш выбор, мой повелитель, все, что мы могли…

– Ты же понимаешь, что войны не избежать?

– Мой повелитель…

– Понимаешь, что предложение виссавийцев пришло так кстати… но я так устал, Даар… прикажи жрецам подготовить два ритуала.

– Мой повелитель! Я останусь с тобой до конца! – прошипел Даар.

– Знаю. Ты и Ниша.

– Ты не дашь Виресу выбора…