Жертва

– Но мой вождь! – выдохнул Лирд. – Гнев наследника может убить Арама… позволь пойти мне, я стар, я уже свое прожил, а твой советник слишком молод, чтобы умирать.

Элизар лишь горестно вздохнул и ответил:

– Ты плохо знаешь моего племянника. Очень сомневаюсь, что он способен убить. Тем более Арама, к которому все же испытывает тень привязанности. Выполняй приказ, Лирд, верь, я знаю, что делаю и вовсе не желаю терять своего любимого советника. Как и подвергать опасности разум Нериана. Убийство Арама сведет его с ума, и мы это оба знаем.

– Твой наследник погружен в гнев и недоверие.

– Знаю. Рэн рассказал о вашем разговоре. Забудь о наследнике, теперь о нем позаботится Арам. Скажи мне, Лирд… я слышал, что мать Дерана помогла убийце?

– Да, мой вождь.

– И теперь ее саму надо исцелять?

– Да, мой вождь.

– Позови ко мне Дерана и Рэна. Пора моему наследнику показать настоящую Виссавию. Прикажи хранителям дара еще раз проверить прошедших посвящение. Если у них есть хотя бы проблеск дара целителя, обучайте их и посылайте за пределы клана. Мы должны дать нашей богине больше сил.

– Но, вождь, необученный целитель…

– Лучше, чем никакой. Подними также стариков-целителей, которые ушли на отдых, и учеников. Запрети опытным целителям исцелять царапины, с которыми справится любой мальчишка. Пусть берегут силы на что-то большее, а мелочи оставят ученикам и молодым хранителям. И пусть берут с собой учеников за пределы Виссавии. Там они быстрее обретут нужное нам мастерство.

– Да, мой вождь.

– Ступай. Отдашь свой дар Араму и отдохнешь. Нас всех ждет много работы. И не смей винить себя в том, что происходит с наследником. Нериан это моя забота, моя ответственность, и верь мне, я не буду сидеть спокойно и смотреть, как он сам себя губит.

– Да, мой вождь.

А когда дверь за ним закрылась, Элизар вздохнул и сказал:

– Иди за ним, Арам. Думаю, мне не надо объяснять, что тебе делать?

– Не надо, мой вождь.

– Думаешь, справишься?

– Справлюсь, мой вождь, – поклонился советник.

Элизар и не сомневался. Именно потому он и держал рядом с собой Арама, несмотря на его молодость. За его мудрость. За умение понимать вождя с полуслова. За способность приходить вовремя и так же вовремя уходить.

Арам исчез, погас светильник на столе. Элизар сел в кресло, приказал раствориться стеклу и полной грудью вдохнул влажный воздух. Дождь, прямой, без ветра, шуршал по листьям, проглядывала через прорехи в тучах почти полная луна, и на душе вдруг стало как-то… спокойно, наверное.

Несмотря ни на что, Нериан дома. Пусть даже и не там, где должен быть, не в замке своего дяди. Но… дома. И жив. Его мальчик, дитя, когда-то своей чистотой вернувшее его из объятий скорби. Боль души его…

И все же что-то грызло и беспокоило… И Элизар понял что: Нериан мог простить обиду, нанесенную ему самому, но никогда не прощал чужой обиды. В чем обвинял Элизара племянник? В том, что он бросил Армана на произвол судьбы? В том, что он в приступе безумия убил целителя судеб? Но никогда не в том, что много лет назад он снес с лица земли поместье… вместе со слугами. Будто… мысль пришла и ушла. Об этом можно подумать позднее. А сейчас… так хорошо было вслушиваться в песню дождя и ни о чем не думать.

– Эл… – прошептал кто-то, и даже не открывая глаз, Элизар знал кто. Притянул к себе жену, усадил на колени, и прошептал:

– Посиди со мной.

Калинка ничего не спрашивала. Обняла его за пояс, удобнее устроилась на его коленях, и замерла, маня и дурманя своим запахом. И больше не выдерживая, Элизар открыл глаза, поцеловал податливые губы, утонул в ее огромных, широко распахнутых глазах. Все же брак с этой принцессой был, пожалуй, лучшим, что случилось в его проклятой жизни.

***

Спал он совсем недолго, несмотря на зелья Лиина. Слушал шелест дождя за окном и по особой тишине в замке догадался, что теперь ночь… дивная ночь. Дождливая и все равно душная, будто грустная какая-то. Ухнул за окном филин, сорвался с ветки и влетел в открытое окно, на одеяло рядом с Рэми. Не открывая глаз, Рэми погладил птицу, коснулся на миг согнутого крючком клюва, и отпустил в дождливую темноту.

Он перенес себя в покои брата, вздохнул облегченно: Арман спал. Дыхание его было спокойным, свечение ауры ровным: виссавийцы постарались на славу. А рядом с Арманом заворочался кто-то, спрыгнул с кровати и потерся о руки, просительно замяукав. Рык… бедный дружочек… соскучился…