Жертва

Деран помнил, как молодой, только получивший пояс в два пальца, Инар краснел при каждом соприкосновении с ларийкой, как старался помочь, вкладывая в исцеление все силы, и как упал на пол в изнеможении, когда душа женщины, оставила, наконец-то, тело дочери.

Второго виссавийца, заслонившего им дорогу, Деран тоже помнил. И он тогда был в Ларии при исцелении. И после того, как все закончилось, долго отчитывал своего ученика, Инара. Нельзя привязываться к больным, говорил он. Деран вот тоже знал, что нельзя. Но все они люди… а людям свойственно любить и ненавидеть. Свойственно сопереживать. Только Ларсникогда и никому не сопереживал, смотрел всегда холодно, и взглядом пронзал душу до самого дна, открывая, казалось, скрытые навсегда тайники.

Деран не любил ни этого взгляда, ни этого целителя, ни спокойной проницательности Ларса. А еще больше он не любил его ровного, лишенного чувств голоса… которым Ларспользовался так умело. Вот и сейчас, сказал пару слов, а будто кипятком ошпарило:

– Думал, ты все понял…

– Я-то понял… но…

Взгляд целителя душ прошелся ледяной волной по Дерану и устремился за спину целителя, к Рэну и Рэми. Илераза он, наверное, даже не заметил. Побледнел, как вешлый снег, упал на колени, опустив голову, и его унижение, к стыду, оказалось даже приятным. Как и задрожавший от волнения голос:

– Наследник.

***

В свои тридцать пять Ларс великолепно знал, чего он жаждет от жизни и что для него свято. Все его дни были подчинены строгому плану, все поступки тщательно выверены разумом, все окружающие люди легко поддавались манипуляции.

Одним взглядом, одним движением, едва уловимым тембром голоса он сознательно изменял чужие души, которые в руках Ларса были мягки и податливы, как глина в пальцах мастера-гончара.

А целитель душ был на редкость одаренным и терпеливым мастером. Он создавал одно произведение искусства за другим, очищая чужие души от грязи, помогая людям избавиться от боли, разочарования, горечи и страданий. Он учил других радоваться жизни, пусть даже и никчемной, он щедро лил на души собственный свет, заставляя их расцветать подобно цветам редкой красоты. Каждая душа иная, каждый цветок особенный, каждый больной – интересен. И каждый выздоровевший – скучен.

Ларс давал крылья. Учил летать. А потом отпускал за окошко и забывал, отправляясь на поиски другой бескрылой птицы.

Деран был одной из исцеленных Ларсом птиц, хотя вряд ли сам целитель об этом помнил. Ведь это Ларс вывел его из тумана безумия, а более скучную, но легкую работу, требующую внимания и сосредоточенности, оставил ученикам. Сам заходил в спальню Дерана ночью, когда целитель был погружен в углубленный магией, похожий на транс, сон, контролировал изменения в ауре, очищал ее от грязи, заставляя сверкать чистым, изумрудно-зеленым светом.

Ларс любил свою жизнь. Душа каждого человека была для него подобна головоломке, которую рано или поздно, а удавалось разгадать. Но то, что он видел перед собой…

Аура наследника была частым переплетением синих и белых всполохов. Она слепила. Она притягивала. И в то же время она устрашала. Ларс никогда не решился бы притронуться к этой красоте, боясь ее разрушить, хотя и видел проблескивающие в свете разноцветные, молниеносные всполохи. Наследника, как и любого мага его уровня, раздирали яркие, противоречивые чувства, боль и одиночество. Все великие люди одиноки. Все не поняты до конца. Понять стоявшего перед Ларсом Нериана было сложно, можно даже сказать… невозможно. Он и сам, наверное, себя не понимал…

Укутанный в синий, поблескивающий в полумраке плащ, Нериан опустил покоившуюся до этого на левом плече Рэна руку и повернулся в сторону все так же стоявших на коленях целителей душ.

Сейчас Ларс многое бы отдал, чтобы заглянуть в спрятавшиеся под черной повязкой глаза наследника. Глаза – зеркало души. Только посмотрев в них можно узнать многое, а целитель душ уровня Ларса во взгляде мог прочитать почти все.

– Меня тоже ты не пустишь в замок? – тихо спросил наследник.

Сказал так немного, а проняло. Нериан умел подбирать слова. Все его тело было ходячим оружием. Только, увы, оружием незаостренным, но оттого еще более опасным. Нериан мог убить, сам того не сознавая, и Ларсу это совсем не нравилось. Наследник был, по слухам, сильным целителем, а целитель и приносящий смерть – вечные враги, которым лучше в одной душе не сходиться, во избежание…

– Я не могу тебя остановить, – ровно сказал он, начиная самую сложную в его жизни словесную дуэль.

– Но хотел бы… – иронично улыбнулись полные губы под повязкой. По позвоночнику Ларса пробежал холодок. Нериан неосознанно подкреплял свои слова магией, и лишь благодаря долгим тренировкам тело Ларса это почувствовало, предупредив хозяина легкой дрожью.

– Ты видишь меня насквозь, Нериан, – продолжил Ларс, сделав вид, что ничего не заметил. – Но я хотел бы остановить не тебя, а твоих спутников. Думаю, им тяжело будет войти через эти двери. А одному из них и незачем.

Кассийцу за спиной наследника. Высшему магу, убийце, чьи руки были обагрены кровью. Зачем он здесь? Зачем он в Виссавии?