Жертва

– Думаю, я облегчу их ношу, – ровно ответил наследник, и виссавийца будто окутало ласковыми, темными крыльями. Вот она… сила целителя судеб, восхитился Ларс. Казалось, ничего важного не происходит, а в этом узком коридоре сейчас меняются судьбы. Вопрос только чьи? Их или целой Виссавии? Ответ только один – Ларс не может ни противиться происходящему, ни, тем более, помешать. Да и не хочет… наблюдать гораздо интереснее.

Но как бы хотелось посмотреть, как наследник управляется с судьбами. Рассказывали, что мастерски. И еще в Кассии Ларс мечтал увидеть целителя судеб, увидеть, как тот карает, спасая. Как послушно ложатся в его пальцы едва заметные нити, как искажается его взгляд презрением… кто же знал…

– Как прикажешь, наследник, – смирился он. – Дозволено ли мне будет тебя проводить?

– Почему бы и нет?

– Дозволено ли мне будет быть твоими глазами?

И холодный ответ:

– Я думаю, Рэн вполне справится.

Вновь рука наследника, укутанная в синюю перчатку, легла на плечо хранителя смерти. Рэн почему-то вздрогнул, а в душе Ларса вновь поднялось восхищение. Яркая, сияющая аура рядом с поглощающим свет облаком смерти… Ларс улыбнулся. Какая ирония, какой прекрасный контраст. И какая в то же время… совершенная законченность… И в этой белой ауре то и дело проскакивает синее, а за спиной наследника стоит кто-то… кого видеть Ларс был не готов. Сын младшего бога, бессмертный Аши…

Рэн впервые поднял глаза, пронзил Ларса внимательным, изучающим взглядом, чуть не заставив отвернулся. Аура Рэна, клубящаяся в его взоре смерть – душа, черный цветок, на который даже смотреть не хотелось.

Хранитель смерти, наверное, все понял. Его губы растянулись в улыбке, и в другое время Ларс бы почувствовал себя задетым. Но сегодня его донимали более важные мысли.

– Прошу проследовать за мной, – низко поклонился он наследнику.

Пальцы в синей перчатке сжали плечо Рэна. Проводник осторожно повел Нериана вперед, к открывшимся им навстречу массивным дверям. Серебристые руны на дубовых створках вспыхнули при приближении наследника, узнавая, по знаку Ларса отошли в тень было кинувшиеся к ним целители душ, и они медленно пошли по округлому залу, разбитой тонкими, удерживающими округлый свод малахитовыми колонами.

Наследник и его спутники ступали по темно-зеленым каменным плитам бесшумно, и идущему впереди Ларсу чудилось, что он бредет по пустынному залу в одиночестве. Никогда еще знакомая, целительная тишина обители не казалось столь тягостной. Никогда еще ведущая вверх широкая лестница с высокими, массивными перилами не была столь неподъемной. А мягкий, того же зеленного оттенка ковер под ногами – столь лишним.

А дальше – тускло освященные, узкие коридоры, шелест подола хитона, скрепленного на талии широким, в ладонь, поясом. Стук крови в висках, невесть откуда появившаяся резь в желудке и неожиданная тошнота от витающего в воздухе горьковатого запаха целительной магии.

Рука Ларса нащупала позолоченную ручку нужной двери, и за спиной раздался тихий голос:

– Ты ведь ждал меня, не так ли? Тебя предупреждали о моем приходе? Так почему ты столь взволнован…

– Я не знаю, – выдохнул Ларс, и тотчас понял, что совершил ошибку. Не опроверг, не ушел от ответа, а выдал себя и Арама всего несколькими словами.

– Я знаю, – ответил наследник. – Открывай дверь, Ларс. Покажи мне то, что вы хотели мне показать. Постарайся объяснить… ведь за этим мы здесь?

Дверь почему-то не хотела открываться. Раздался сзади тихий смешок, рука в синей перчатке уверенно легла на ручку рядом с ладонью Ларса, почти касаясь ее пальцами, нажала, легко потянула створку на себя. И дверь, повинуясь, отворилась.

Ларса почему-то пробила дрожь. Наследник точно слеп? Тогда почему так уверен? Почему в его движениях ничего лишнего, а слова все так же остры и правильны? И Ларс уже не знал, радоваться этому или все же опасаться… сильные духом и срываются так, что небесам тошно.

За дверью – знакомая клетка-комната. Плотно задернутые шторы, мерцающий неровно огонек в зеленом светильнике, стол у окна и узкая кровать у противоположной от двери стены. На кровати – неподвижное, тщательно зафиксированное широкими ремнями тело.

– Я предупреждал, что зрелище не будет приятным, – сказал Ларс.

– Для меня сейчас любое зрелище одинаково неприятно, – ответил Нериан. – Потому что я его не вижу.

– Прости, наследник, не хотел тебя обидеть.

– Думаешь, меня способна обидеть подобная мелочь?

Голос был холодным, но таящим в себе бурлящую силу, как вода в горной речке. И Ларс вновь сглотнул, понимая, что впервые не знает, ни что сказать, ни что сделать. Он не понимал наследника. И это был первый человек, которого он хотел всей душой понять, а не мог.

Лежавшая на кровати женщина рванулась в ремнях. На ее высохшей шее проступили жилы, тонкие губы растянулись в безумной улыбке. Она засмеялась, страшно, бесшумно, запрокинув голову и одарила стоявших за спиной Ларса сыновей отчаянным, полным мольбы взглядом:

– Дай мне умереть… прошу…