Жертва обстоятельств

Здесь осталось несколько вещей, которые Петр давно уже перестал носить, но все никак не мог куда-нибудь пристроить или выбросить. Они были стираные, но ей все равно казалось, что одежда все еще хранит его запах. Что бы еще больше не усугублять свое состояние и не погружаться в тяжелые воспоминания, она сдерживалась, чтобы не взять вещи в руки и не понюхать их. Но даже на расстоянии уловила знакомый аромат и резко закрыла створки шкафа.

Детская… Полина долго не решалась туда войти, все стояла у двери, как парализованная, потом потихоньку повернула ручку. Радостные ежики с обоев глядели прямо на нее, и возникло такое ощущение, что Никита где-то здесь, просто спрятался. Он всегда любил эту игру. Но было слишком тихо, не по-детски. Она подошла к маленькой кроватке, опустилась на колени и уткнулась лицом в одеяло.

Когда дрожь в плечах прекратилась, она поднялась и снова огляделась вокруг. Здесь осталось довольно много игрушек, в основном те, с которым Никита давно уже не возился, так как рассчитаны они были на детей помладше.

Полина взяла пирамидку, перевернула – кольца посыпались вниз и разлетелись в разные стороны. Она поставила на пол основание, собрала разноцветные детали и стала собирать, нанизывая одно кольцо за другим. Когда конструкция была готова, она еще раз проделала то же самое.

Волна безысходности смыла все, что находилось внутри, освободив место для новых чувств. Стала подкатывать злоба и ненависть на весь мир. Ощущение полнейшей несправедливости не давало покоя. «За что мне все это? – прошептала Полина, потом про себя продолжила свои рассуждения. – Что такого плохого я сделала, что судьба так жестоко меня наказала? Дала все, чтобы потом отнять навсегда! Лучше бы ничего этого со мной не произошло! Жила бы себе одна… пусть без любви, но я и боли такой бы не знала! За что?.. Не убила, не украла, была верной женой… За что?..»

Приступ негодования все усиливался и порождал ярость и гнев. Новые мысли стали появляться в голове и звучали, как откровение, способ справиться со своей бедой: «Жестоким и бессовестным людям живется намного легче. Почему? Так может, стоит переметнуться на их сторону? Всем на меня наплевать, так почему я должна заботиться о переживаниях других людей? Меня никто не любит, значит, и мне это чувство ни к чему! Тем более, что я изначально знала, что семья не для меня! Но зачем-то ввязалась во все это!»

Полина вышла из детской совершенно в ином состоянии, чем, то, с которым входила. Глыба враждебности придавила собой былые душевные терзания. Она зашла на кухню и открыла холодильник. Он был полупустой, а из того, что в нем находилось, часть продуктов можно смело выбрасывать, так как у них закончился срок хранения.

Последний раз она ела вчера утром. Вроде бы бутерброд… Или она только собиралась это сделать, но аппетит так и не пришел. Ведь впереди был суд… А теперь чувство голода дало о себе знать.

Она решила переодеться и сходить в магазин. Хоть проветрится, а то сидит взаперти! Погода стояла теплая. Солнце пригревало, будто стучало в сердце и призывало оглянуться и посмотреть по сторонам, увидеть, что мир разнообразен и все не так плохо, как кажется. Но и его жаркие лучи раздражали, захотелось укрыться в тени.

Набрав полную корзину продуктов, Полина подошла к кассе. Очередь набралась приличная и продвигалась очень медленно. Накатила новая волна негодования.

– Можно работать поживее! – нетерпеливо выкрикнула Полина. – И почему вторая касса закрыта?

– Потому что обеденное время.

– Сами так пожрать не забываете! Зачем думать о других?!

– Женщина, успокойтесь! – решительным тоном произнесла кассир.

– Вы мне рот не затыкайте!

Когда подошла очередь, Полина порывистыми движениями выложила все содержимое корзины.

– Пакет брать будете?

– Нет, в зубах все понесу!

Кассир молча подала пакет, пробила чек и облегченно вздохнула, избавившись от нервной покупательницы, но Полина вернулась.

– Что вы мне вместо «симиренко» пробили яблоки «голден»? Глаз нет или совесть потеряли?

– Не хамите! Сейчас все исправим.

– А вы работайте нормально и покупателей не дурите!

Восстановив справедливость и излив все свои претензии в книге жалоб, Полина несколько успокоилась и вернулась домой. Больше она никуда не выходила.

Двое суток без сна дали о себе знать, и вечером, едва коснувшись подушки, она погрузилась в глубокий сон.

Глава 3

Первой пришла мама, такая странная, необычная. Стояла и молча смотрела, долго и безотрывно. Глаза ее были такие грустные. Они никогда не смотрели по-родному, как сейчас. Впервые с жизни в них читалась любовь, жаль, что это лишь во сне.

Повзрослев, дочь всегда старалась избегать матери, но сейчас захотелось побыть рядом с ней.

– Мама… Мамочка! – прошептала Полина и заплакала от переполнявшей ее незнакомой нежности, потянулась для объятий.

Та в ответ тоже протянула руки, но в них оказалась скакалка. Та самая, которую она когда-то выпросила много лет назад в детском магазине, и которая не раз становилась орудием для наказания за провинности.

– Возьми! Это тебе! – грустно сказала мама.

– Зачем? Она мне не нужна!