Жертва полуночи (ЛП)

— Нет. — Дэнни добавил на омлет сметану с зеленью. Он молчал, пытаясь решить, рассказывать ли ей больше. — Коп, который меня поймал, посадил меня в свою машину, — Дэнни огляделся. — Есть еще тарелки?

— В нижнем шкафу слева от тебя.

Он вытащил блюдо и поставил у плиты.

— Полицейский злился. Спрашивал, как у такого хорошего человека, как Пэт, может быть такой гадкий брат, как я.

Мэнди наполнила вафельницу.

— Это ужасно.

— Эй, я это заслужил. Я был ужасен. — Дэнни опустил омлет на блюдо и накрыл крышкой. Он вернул сковороду на плиту и выключил горелку. — Коп сказал, что это конец. Я дрожал в машине. Думал, что достиг предела. Что он побьет меня или отправит в тюрьму, — Дэнни посмотрел на нее. — Думаю, твои вафли готовы.

— Ой, — Мэнди успела спасти еду. — Спасибо. Что он сделал?

— Что? — Дэнни вытащил еще десяток яиц из холодильника.

— Он тебя побил или арестовал? — нетерпеливо спросила Мэнди.

— О, нет. Он катался до утра. А потом доставил меня в военкомат. И сказал, что я или иду в армию, или в тюрьму. Он не собирался позволять мне продолжать совершать преступления в его районе.

— Что ты сделал?

— Провел восемь лет в армии и прослужил две сессии в Ираке, — сказал Дэнни. — Я все еще был бы в армии, если бы меня не ранили, — он тяжко вдохнул. — Нам пора подавать еду, да?

Мэнди сверилась с часами. Завтрак начался пять минут назад.

— Ты злишься на того полицейского за то, что он отправил тебя в армию? Из-за этого пострадала твоя рука.

— Да, и я даже сейчас ловлю себя на том, что обвиняю копа. Но я шел в темную сторону. Армия сделала меня мужчиной, а не преступником, тогда я еще смог измениться. Мне нужна была дисциплина. Мне нужно было оставить боль позади и начать заново, где меня никто не знал. В какой-то момент жизни нужно просто отпустить прошлое. Я злился из-за смертей родителей почти десять лет. Это много. Я не хочу больше так жить. Я хочу идти вперед.

— Я знаю, о чем ты. — Мэнди посмотрела на него. Она хотела пережить этот год. А потом она будет уверена, что Натан не навредит ее семье.

* * *

И жизнь означала разговор об эмоциях, словно он был на приеме психиатра. Есть что-то еще в твоей жалкой жизни, о чем ты хочешь рассказать? Десять месяцев терапии, и он постоянно скатывался в зону, близкую к срыву.

Дэнни отнес омлет в столовую и зажег газовую плиту. Три милые девушки возраста колледжа болтали за столиком. Две брюнетки и блондинка. Они были одеты для похода в толстых сапогах и дорогого вида свитерах розового и желтого цвета. Три рюкзака стояли на еще одном стуле.

— Кофе?

Они кивнули. Три хвостика подпрыгнули.

— Да, пожалуйста, — ответила одна из брюнеток с игривой улыбкой, и Дэнни ощутил себя тысячелетним. — Я Эшли. Это мои подруги, Виктория и Саманта.

— Я — Дэнни. — Он наполнил их чашки и кивнул на рюкзаки. — Большие планы на сегодня?

— Как обычно, — высокая блондинка пожала плечами. — Мы всегда берем запасную еду. Важно быть готовыми.

— Никогда не знаешь, что случится в глуши, — добавила Эшли. — Мы всегда готовы провести не меньше одной ночи на природе.

— Это умно, — Дэнни улыбнулся. Его учили выживанию в армии. Он знал основы, но ему не нравилось. Все эти обучения делали походы похожими на пытки. Спать под открытым небом, есть жуков, отмораживать яйца было неприятно. — Куда идете?

Виктория добавила сливки в чашку.

— Мы пойдем сегодня по тропе Климптон. Мы уже написали в книге.

— В книге?

— Угу, — Виктория кивнула, размешивая кофе. — В гостинице есть журнал планов. Так, если ты потеряешься, они будут знать, где тебя искать.

— Логично. — И жутко. Сколько людей пропадало в штате Мэн? Если люди пропадали, обычно кто-то что-то видел. Они могли не рассказывать, но люди не исчезали внезапно. Всюду были камеры наблюдения.

— А ты ходишь в горы? — Эшли разглядывала его, словно он был кусочком шоколадного пирога. — Ты мог бы пойти с нами. Мы тут до конца недели.

Дэнни попятился. Так ощущал себя заяц, когда сверху летал сокол?

— Простите. Не могу. Я помогаю на кухне.

— Жаль, — расстроилась Эшли.

— Хорошего вам дня. — Дэнни ушел. Он вернулся на кухню. Мэнди наполняла графины соком. — Что еще нужно сделать?

Его рука дрожала, знакомое покалывание началось в пальцах. Блин. Было еще рано для нервов. Если бы он был умным, дал бы руке отдохнуть. Лучше не носить стекло.

— Ты можешь порезать дыню, — она понесла графины в столовую. От ее улыбки через плечо он забыл об отдыхе.

— Понял. — Дыни были твердыми. Он схватил дыню из ящика—холодильника, помыл в рукомойнике и опустил на разделочную доску. Ножом из подставки он разрезал дыню пополам и стал нарезать ее на кусочки. Он замирал после пары движений, чтобы встряхнуть и сжать руку.

Мэнди вернулась и стала проверять последнюю порцию вафель. Дэнни следил за ее потертыми джинсами под завязками фартука. М-м, м-м, м-м.

Словно ощутив его взгляд, она повернулась к нему.

— У тебя кровь.