Жертва тайги

— Нет, конечно. Это все Геонка придумал, чтобы никто к Одаке с дурными вопросами не приставал. Почему она, мол, с ним в тайге живет? Тут, понимаешь, вот какая история вышла. Они еще всей семьей в Сукпае жили, когда это все началось. Мать ее, Дюбака, два года назад в тайге пропала. Поехала с соседями за лимонником, отошла в сторонку и исчезла. Ее потом целую неделю всем поселком искали. Падека еще несколько месяцев из леса не вылезал. Все кругом исходил. Под каждую елку заглянул, и ничего. Никакого толку. Ни ее, ни ведра, в которое она ягоду собирала, так и не нашли. Одака после смерти родителей сама не своя стала. Замкнулась. Зациклилась на своем горе. Дар речи потеряла. Совсем бы в поселке пропала. Она же сирота полная. У нее же больше ни одной родной души на земле не осталось, ни единого близкого человека. Род у них как проклятый. Один за другим вымерли. Вот дядька и пожалел ее… Нет. Ты не подумай, между ней и Геонкой, конечно, ничего такого нет. Да и старый он уже для этих дел. А здесь ей хорошо. Тайга лечит. Да и в душу к ней больше никто не лезет, не пристает с пустыми уговорами. А дядя ее бережет. Жалеет. Как к родной внучке к ней относится.

— Игорек, а как ты вообще, если честно, ко всей этой чертовщине относишься?

— Да как тебе сказать, — замялся Ингтонка. — С одной стороны, все это действительно похоже на детские страшилки, но с другой… Многого, как я думаю, мы просто не в силах понять. Есть вещи, которые у нас просто в мозгах не укладываются. Сколько ведь, согласись, идет разговоров о всяких там патогенных зонах, о параллельных мирах. И не только простые люди над этим голову ломают. Есть немало ученых, целые научно-исследовательские институты, которые всерьез занимаются изучением различных загадочных аномальных явлений, необъяснимых, странных артефактов. А они ведь, наверное, знают, что делают?

— Хотелось бы в это верить.

— Ну, вот, к примеру, хотя бы такая штука… Перед нами постоянно находится великое множество предметов. Но в зону нашего внимания попадают только отдельные из них, те, которые привлекают нас чем-то существенным. Остальные, даже находясь в поле нашего зрения, остаются для нас как бы невидимыми. Дело здесь не в том, что у нас, людей, очень слабо развито так называемое периферическое зрение. Вся загвоздка в другом. Глаза наши их воспринимают, а сознание игнорирует, не впускает в себя. Понимаешь?

— Честно говоря, довольно смутно.

— Но это же так просто! — не удержавшись, воскликнул Ингтонка, но быстро поправился: — Извини. Я не хотел тебя обидеть. Короче говоря, даже сейчас рядом с нами может находиться уйма самых разнообразных сущностей, но мы не способны их увидеть по причине того, что наше сознание отрицает саму эту возможность. У нас же попросту нет для этого нужного инструмента. Мы давно утеряли за ненадобностью элементарную сенсорную депривацию.

— А это еще что такое?

— Да обыкновенное шестое чувство. Как у животных, например. У тех же собак или кошек. Еще…

— Нет, подожди, Игорек, — нетерпеливо перебил его Антон. — Это, мне кажется, уже совсем из другой оперы.

— Да ты меня просто не дослушал. Вот, допустим, что под воздействием каких-то определенных факторов произошел какой-то серьезный сдвиг в нашем трехмерном пространстве. Некие сущности, обитающие в параллельном мире и состоящие из микролептонов [58] или газообразных частиц, вдруг одномоментно переродились. Нет, не только стали видимыми, а и вообще приобрели привычную для нас материальную основу. Может быть такое? Как думаешь?

— Ну, если честно, Игорек, то мне с большим трудом в это верится, — улыбнувшись, ответил Антон.

— Прости, я, наверное, просто путано все это объясняю.

— Да вроде нет, вполне доходчиво. Чего ж тут понимать? — подковырнул его Антон. — Геонка же мне так с ходу и объяснил, что этот дракоша кровожадный из вашей Буни по мою душу прилетел. Мол, напортачил я с тем панцуем, копанул его рановато, божков ваших не задобрил, вот он и приперся, чтобы сожрать непутевого. Кстати, что это еще за дверца, про которую старик с перепугу талдычил? Может, ты еще скажешь, что и она реально существует?

— А вот представь себе, есть. Ее многие видели. Можешь на туристическом форуме в Интернете полюбопытствовать. Ровно в тринадцати километрах от поселка. Рядом с Сукпайской писаницей. Посередине высокой отвесной скалы. Как будто закрытая дверь лифта, без ручки и замочной скважины. Просто глубокий прямоугольный проем с красной окаемкой. Ровный и гладкий, прямо как коробка из-под обуви. И буква «М» наверху. Как в метро.

— Ну и дела! Да, с вами не соскучишься!

— Да ты не сомневайся. Завтра покажу, когда проплывать мимо будем. Сам убедишься.

— А что за писаница?

— Древние петроглифы. Это такие стилизованные изображения людей, животных и еще каких-то неизвестных существ. Всего одиннадцать рисунков, выполненных минеральной охрой. Середина первого тысячелетия до нашей эры, — с вызовом оттарабанил Ингтонка и замолчал, подведя итог своему рассказу.