Жертва тайги

Оморочка с легким стуком перевернулась. Показался незнакомый мужик, встал, без суеты отряхнулся и поднял с гальки ружье. Он тщательно обмахнул ладонью мокрый песок с самодельного приклада, покрытого темным лаком, и молчком уставился на своих благодетелей.

Дядька мосластый и узкоплечий. Навскидку ему чуть за сорок. Голова лысая как бильярдный шар. Только на затылке да по краям над заостренными волчьими ушками виден белесый тонкий пушок, прямо как у сосунка новорожденного. Одутловатое блаженное личико, похожее на перевернутую грушу, с широкой височной костью и тощим вытянутым подбородком. Дурацкая улыбочка от уха до уха.

Мужик стоял и лыбился, показывая кривые зубки, потом все-таки снисходительно выдал:

— Вы чего, милки, гляжу, струхнули малость?

— Это мы-то струхнули?! — возмутился Антон, с полуоборота заводясь от непомерной наглости спасенного типа. — Скажи спасибо лучше, что мы на твое счастье рядом оказались! Не подоспели бы вовремя, так от тебя уже одни кишки по кустам болтались бы!

— Да я бы и сам управился. Дело нетрудное.

— Чего же ты тогда как перебздевший бурундук под лодочку забился?

— Да малая промашка вышла. Гильзу в стволе заклинило. Покуда выколупывал, он и насел, оглашенный.

— А в спину ты ему, конечно, специально лупил? — съязвил Антон. — Для острастки, так сказать, да?

— Нет, конечно. Не в срок по булыге днищем чирикнулся. Вот прицел чуток и повело.

— Чирикнулся он, — пробурчал Антон.

Он глядел на нарочито простодушную физиономию незнакомца, только что чудом избежавшего смертельной опасности, и поймал себя на мысли, что начинает испытывать к мужику что-то похожее на уважение.

«Не каждый бы так смог. Признать надо. Хотя что с него возьмешь, с идиота жизнерадостного? Встречал я похожих. Доводилось. Такому типу хоть кол на голове теши или пыжи на башке вырубай, ничем его не проймешь. На шматы кромсай, он и тогда, наверное, скалиться не перестанет».

Ингтонка легонько тронул его за плечо и предложил:

— Давай костер разведем. Ему бы просушиться надо.

— Ладно, — ответил Антон и только сейчас заметил, что с мужика вода в три ручья льет.

«Видимо, неслабо он искупался. — Но через миг кольнуло под ложечкой. — А если это он и есть? Тот самый козел, что по нам из мелкашки из кустиков садил? У него же «Белка», да? Малокалиберный ствол идет поверху? Эх, проворонил я момент, когда у него ружье на земле валялось! Теперь уже поздно рыпаться. Остается только терпеливо ждать другого удобного случая. Ничего. Выгадаю время и пробью его на вшивость. Надо только как-то отвлечь нового знакомца, чтобы раньше срока не переполошился».

Мужик, не выпуская оружие, одной рукой оттащил берестянку подальше на косу, подошел к убитому медведю, ласково погладил свою лысинку и проговорил:

— Надо будет шкуру снять, пока не застыл. Да желчь вырезать. Жалко, что худющий шибко. Видать, прихварывал. Вон сколько мясца зазря сопреет. На всю зиму в самый раз хватило бы пельмешек навертеть.

— Помочь? — запустил пробный шар Антон.

— Да чего там, паря, не гоношись. Сам управлюсь, — отказался мужик. — Поди-ка костерок добрый разведи, ежели не трудно. Одежку малость прожарить не помешало бы.

— Игорек, сходи за рюкзаком, — с напускным спокойствием сказал Антон и внутренне подобрался.

«Разрешит он нам разделиться или нет?»

— А я пока костром займусь, — продолжил он. — Нам бы тоже перекусить пора. Не лишним будет.

— И то дело, — небрежно бросил незнакомец.

Он закинул за спину ружье, демонстративно игнорируя смену диспозиции, чреватую для него потенциальными неприятностями, вооружился тяжелым самодельным тесаком и приступил к делу.

— Охотишься? — намеренно в лоб, без обиняков спросил Антон, когда Ингтонка скрылся из вида.

— Охота не работа. Хлебца не даст, — виртуозно орудуя ножом, отшутился незнакомец, стрельнув из-под куцых, словно выщипанных бровей раскосыми ироничными глазенками.

«Есть у него какая-то примесь азиатской крови, — вскользь подумалось Антону. — Но не местной. Не корейской и не китайской. Скорее всего, бурятской. Ближе к Забайкалью. А ружьишко сучок этот так при себе и держит, хотя, как видно, и не слишком ему удобно с ним на туше ковыряться. Осторожный, блин. Непросто будет врасплох его застать».

— И как же ты решился из двадцать восьмого калибра буряка валить? Опасная затея.

— А чего мудрить-то? Лупи да лупи. Не в калибре ж дело, а в сноровке. Если рука как следует поставлена, то оно ладно и выйдет. Сам знаешь, что хреновому танцору мешает. Хоть какой слоновый калибр ему под мышку подсунь.

— Ладно. Пойду дровишек соберу.

— Так и иди. Я тут сам управлюсь. Потом только поможете шкуру поднести, ежели не зазорно.

Вернулся с рюкзаком Ингтонка. Приятели развели костер, разложили снедь на фонаге и уселись у огня, поджидая незнакомца.

— А мужик-то, Игорек, рисковый. Не боится нас с тобой вдвоем оставлять. Хотя чего ему бояться, когда у него ствол под рукой, а мы, считай, безоружные, — сказал Антон.

— Может быть, это все-таки не он по нам стрелял? — усомнился Ингтонка.