Жертва тайги

Однако Антон все-таки предпринял такую попытку. Все подчистую из его карманов Валерьяныч выгреб еще на реке. Проковырявшись голыми руками в течение получаса, обломав все ногти, он наколупал в итоге жалкую горку породы, которая вполне могла бы поместиться в детскую формочку для песочницы. При таких темпах, учитывая, что до поверхности земли было около четырех метров, на подкоп ушло бы не меньше трех-четырех месяцев. На такой длительный срок заключения им вряд ли следовало рассчитывать.

— У тебя есть что-нибудь? — пересилив себя, без всякой надежды спросил Антон.

— Что? — включил дурака Чеботарь, чем вызвал в Антоне бурю негодования.

«Вот козлище! А то не понимает, что я имею в виду!»

— Да что угодно! Гвоздь какой-нибудь, железная расческа? О ноже я уже и не спрашиваю. Все, чем только можно землю ковырять?

— Нет ничего.

— Слушай, а палки они тебе никакой не оставили? Ты же… хромой!

— Палка-то есть. Дрын дубовый. Да что проку? Ты же его даже заточить не сможешь. Только все зубы себе обломишь.

— Плохо.

Антон забился в угол, опустился на землю, обхватил колени руками и принялся усиленно размышлять:

«Люк закрыт на замок или нет? Но до него все равно не добраться. Крышка, как я заметил, с приваренной пяткой. Да и что бы это дало? Все равно ни полотна ножовочного, ни монтировки. Рама из мощного швеллера. Но к чему она крепится? Вот вопрос! Если к каким-то металлическим балкам, то очень хреново. А если просто тупо в землю забита? Тогда можно будет попробовать ее расшатать и выдавить. А что? По крайней мере, попытка не пытка.

Так. Если я встану ему на плечи?.. Да, безусловно, так лучше будет. С одной ногой он вряд ли сумеет у меня на плече устоять. Равновесие не удержит. Так, если я встану, смогу ли до люка дотянуться?.. А другого варианта все равно нет. Значит, надо пробовать. Но это возможно только в том случае, если он действительно в состоянии такое проделать. Неприятно, конечно, измученного калеку к такому нелегкому делу привлекать, но ведь речь идет о нашей жизни. Какие уж тут сантименты, мать их?»

— Ты как себя чувствуешь? — поежившись, спросил Антон, укорив себя мысленно:

«Ну как он может себя чувствовать через несколько дней после ампутации конечности? Слава богу, что жив еще. Ему бы сейчас пластом лежать, а он со мной тут лясы точит».

— Сейчас уже ничего. Только чешется нога эта страсть как. Просто спасу нет. Вроде как живая. Это первые два дня шибко тяжко было. Теперь уже ничего, терпимо. Я же здесь, в норе-то этой всего сутки обретаюсь, — продолжил Чеботарь, выводя Антона из ступора. — До того они меня в хате держали. Поили и кормили дивно, ничего не скажу. Как какого гостя любезного обихаживали.

— А у тебя хоть таблетки какие-нибудь есть?

— Да таблеток этих валом. Не поскупились, бесовы дети. Горстями лопаю. Да ты вот что, Антоха, не ходи вокруг да около. Говори уж сразу, чего от меня-то нужно, и давай без извинений.

— Сможешь меня на плечах удержать?

— Не знаю. Как-то я теперь ослаб совсем. Но расстараюсь, коли надобно. Хочешь попробовать до крыши дотянуться? Так она, зараза, на замке, а к нему, как я петрю, ни в какую не добраться.

— А если они саму раму безо всякого крепежа просто тупо в землю загнали? Присыпали по бокам, да и все?

— Задумка-то справная, но вот как оно на деле-то выйдет? Нечего впустую языком трепать. Давай попробуем.

Антон помог мужику подняться и доковылять до стены. Люк располагался у самого края потолочных балок, что в немалой степени облегчало их задачу. Чеботарь сможет прислониться к стене. В противном случае, без надежной точки опоры, он и секунды не простоял бы, ни за что бы не смог удержать равновесие.

— Ставь ногу на мою ладонь, — почувствовав, что напарник замешкался, сказал Чеботарь.

— Ну, ты как? — озабоченно спросил Антон, кое-как взгромоздившись коленями на его шаткие плечи.

— Давай, лезь. Смелее, паря, выдюжу.

Антон стал приподниматься, но тут Чеботарь замычал, поехал в сторону, и они с матюгами рухнули на землю.

— Нет, паря, — через неровное сорванное дыхание вдруг как-то жалобно прохрипел Чеботарь. — Ни хрена у нас с тобой не выйдет. Тут уж не взыщи. Нету мужика больше. Все. Приплыли.

— Да ты чего? Прекрати! — принялся его успокаивать Антон, а у самого сердце сжималось от жалости. — Отлежишься немного. Поднакопишь силенок…

— Не надо, Антоша. Не мели ты попусту. Я не баба, чтобы меня по головке-то гладить. — Быстро оправившись, Чеботарь отстранился, завозился, отполз в сторону.

— Слушай, а ты куда по нужде-то ходишь? В какой угол? — предпринял Антон неловкую попытку отвлечь мужика от безрадостных мыслей, сгладить возникшую ситуацию.

— Да в углу параша стоит. Ведро. Гляди только, крышка там.

Антон оперся рукой об землю и почувствовал, что она попала во что-то липкое. Он потер пальцы, принюхался, и снова от сострадания горло пережало.

«Да у него же рана открылась! Вот ведь мудак я законченный! И зачем я его напрягаться заставил?!»

— Помочь?

— Нет. Не надо. Малость поплохело мне. Сейчас полежу чуток, и отпустит.