Жертва тайги

На кордон они приплыли еще до восхода солнца. Его первые лучи только слегка позолотили самые макушки сопок. На причале никого не было.

«Решил, как видно, мурло чухонское, никакой торжественной встречи мне не устраивать. Мол, не по Сеньке шапка, — про себя съехидничал Антон. — А жаль, конечно. Не терпится поскорей поручкаться да потискаться по-дружески. Соскучился я по нему, другу сердешному».

— Ты чего застыл-то? — Авдей грубо пихнул его стволом под ребро. — Хватай своего дикаря безухого под микитки и сигай на бережок.

— Так я же его сам через борт не перетащу.

— Подсобим, не боись. Давай, говорю.

Он и Валерьяныч выволокли Ингтонку из лодки и устроили у Антона на плече.

— Куда пошел-то, гость дорогой? Заворачивай. Вон по той стежке, над берегом, — направил его Авдей.

Антон не переча сошел со знакомой тропинки, ведущей, как он помнил, через темную урему к дому Лембита, на другую, едва заметную в густой траве. Она тянулась над высоким обрывом вдоль Сукпая.

Шли они довольно долго, по прикидкам Антона, не меньше полукилометра. Он уже вконец запыхался, согнулся под тяжестью Ингтонки в три погибели.

— Все. Притопали, — скомандовал Авдей.

Антон освободился от груза и, тяжело дыша, завертел головой по сторонам. Нигде в пределах видимости не было ничего, что хоть отдаленно напоминало бы какое-то строение.

«Неужели нас здесь и кончат?!» — В груди Антона моментально похолодело.

— Не робей, милок. — Авдей хохотнул так, словно прочитал его мысли.

Он нагнулся, разгреб рукой опавшую листву, открыл ключом невзрачный замок с короткими тонкими дужками. Потом мужик ухватился за какой-то кривой сук под ногами, напряг спину. Под распахнувшимся люком, обложенным дерном, открылся квадратный лаз в какую-то темную сырую нору.

— Поживешь еще сколько-нибудь, если, конечно, мудровать не станешь, — заявил Авдей. — Сдается мне, что ты ума уже набрался, понял, что за каждую твою промашку большой взыск с тебя будет. Так, нет? Ныряй, рыбка ты наша. А болезного корешка твоего мы тебе после подбросим. Давай, не томи. Лезь уже.

Антон подошел к люку, присел, нерешительно взялся руками за края толстого стального швеллера, из которого была сварена рама, и с душевным трепетом заглянул в непроглядную темень.

— Не боись. Там не глубоко, метра четыре от силы, — подбодрил его Авдей и не удержался, поюродствовал напоследок: — Жилье, конечно, не ахти какое роскошное. Но тут уж не обессудь. Зато вот чем тебя обрадую. Сейчас ты там еще с одним дружком своим закадычным встретишься. Будете с ним в охотку языками молоть.

Антон осторожно пролез в люк, повисел немного на швеллере, спрыгнул, чувствительно отбил себе пятки и завалился на спину. Он выругался, поднялся, задрал голову, развел руки в стороны в готовности принять Ингтонку. Но наверху вышла какая-то заминка.

Потом в проеме появилась башка Авдея, который заявил:

— Ладно, сидите пока вдвоем. Просторней будет. Только уж не шуметь мне тут. Чтоб никакого буйства.

Когда тяжелая крышка люка с грохотом захлопнулась, Антон нашарил рукой стену, прижался к ней спиной и сполз на землю. Надо было дождаться, пока глаза привыкнут к наступившей темноте. Но время шло, а вокруг по-прежнему царил густой беспросветный мрак. Крышка прилегала к раме настолько плотно, что между ними не осталось ни малейшей щелочки.

Вспомнив о том, что сказал на прощание Авдей, Антон прислушался, стараясь уловить хоть какой-то смутный намек на присутствие рядом неведомого собрата по несчастью. Но в помещении стояла полная, совершенно ничем не нарушаемая тишина.

Потрогав стену, он на ощупь определил, что она представляет собой идеально ровную кладку. Даже раствор между гладко обтесанными камнями был зачищен самым тщательным образом, так, что руке буквально не за что оказалось зацепиться. Это открытие его, естественно, не обрадовало, но предаваться отчаянию он не собирался. Надо было скрупулезно обследовать все помещение.

Антон встал и мелкими шажками заскользил вдоль стены, не отрывая пальцев от ее холодной шершавой поверхности. Через три-четыре метра нога его наткнулась на что-то мягкое.

Тишину тут же раскроил громкий недовольный голос со знакомым хрипловатым тембром:

— Да тише ты, язви тебя! Раздавишь!

— Чеботарь, ты, что ли? Не может быть!

— А кто же еще?

— Вот блин! Ну ты даешь, батя! Я же на тебе давно уже крест поставил. Извини. Не подумав, ляпнул. Ничего, теперь точно за стольник протянешь, а то и больше. Примета такая есть, верная.

— А вот это ты, паря, хрен угадал, в натуре. Ни тебе, ни мне тут долго зажиться не дадут эти сучьи дети. Нутром чую.

— Подожди. А ты как вообще здесь оказался? Что с ногой-то твоей?

— А нет ее больше, ноги-то. Была да вышла.

— Как нет?

— Да так вот и нет. Отпилили ее к едрене фене. По самый корень отхерачили.

— Кто отпилил?! — разом охрипнув, спросил Антон.

— Да кто-кто? Авдей и отпилил. С Молчуном на пару.

— С каким еще Молчуном?

— С каким? С эстонцем. — Чеботарь чуть помолчал и устало продолжил: — Кабы не отпилили, так я уже давно отмучился бы. Все ж таки лучше, чем так, как сейчас, — закончил он какой-то полной несуразицей.