Жертва ума (СИ)

  Хану все еще так же комфортно лежал на мелком и белом, словно мука, песке, под узловатой веткой в тени большого раскидистого дерева, которое росло как бы из десятка различных мест, но все же, было одним и тем же деревом. В голову опять полезла какая-то мудреная ассоциация со словами 'одним и тем же...', требовательно и нагло настаивавшая на ее немедленном развитии и осмыслении и Хану с некоторым усилием, опять вернул ум к более насущным для него сейчас мыслям.

  Кто он, как здесь оказался и почему сон столь неестественно реален? А может, уже сама реальность так неестественна? Прошлого, которое бы относилось лично к нему, Хану не помнил. Эта информация не была скрыта неким темным облаком и ее не заслоняла смутная преграда - ее просто не было.

  Песок вокруг него был утрамбован десятками, если не сотней, отпечатков ног и грубо расчерчен какими-то геометрическими фигурами и линиями с небольшими кострищами по краям. В центре этого странного чертежа, некоторое время назад и обнаружил себя Хану, вывалившись тут из своего "небытийного небытия".

  Все это, было подозрительно похоже на некий каннибальский ритуал, участники которого вдруг разом удалились, внезапно вспомнив о нехватке какого-то важного ингредиента. Тем более, что вытоптанная тропинка вела куда-то на покрытую джунглями гору.

  В уме вдруг возникла идея рекламы эдакого баунти-рая с улыбающейся, длинноволосой и стройной девушкой в гамаке и в ослепительно белом купальнике, мило жующей что-то или скорее, кого-то. Рядом булькал большой, зловещего вида котел. Туда, образовывая застывающие в воздухе брызги прозрачной и вкусной воды, медленно и аппетитно засыпались золотые луковые кольца, кружки томата и прочей неестественно яркой и свежей зелени. Вокруг яростно прыгали доброжелательные каннибалы с великолепно нарисованными кубиками пресса. Они жизнерадостно потрясали рекламными баннерами вместо оружия, кричали "Спарта!" и "Аллоха!".

  Хану закрыл глаза, чтобы опять попытаться сосредоточиться, но поняв, что больше ничего из памяти выдавить уже не удастся, осторожно похлопал вокруг рукой, убедившись в том, что встав, не провалится в черную бездну, утонув в очередном и уже не столь романтичном сновидении.

  Песок выглядел очень обычно, а боль в щеке от ранее впившегося в нее камня, была очень доходчива и убедительна. Обычным щипком отсюда явно не выбраться. Да и странный рисунок, как бы намекал на то, что лучше отсюда убраться, пока его творцам, вдруг не пришла еще в голову мысль вернуться, чтобы закончить то, что неудачно начали.

  Оставалось только гадать, какую он мог играть роль в этом пейзажном перфомансе. Информации не хватало, а за ведущей на ближайшую небольшую гору "людоедской тропинкой", как он ее для себя назвал, была хоть какая-то перспектива.

   Откуда-то из-за горы слышался неясный и монотонный, как от осиного роя, гул и Хану не спеша пошел по направлению звука. Подъем, временами был очень крутым и приходилось цепляться за уже хорошо отполированные руками корни деревьев, которые тут служили ступенями. Маршрут, видимо был очень популярен, а пение цикад только подчеркивало нереальность и неестественность происходящего. Почему-то вспомнились картины Сальвадора Дали со сломанными и стекающими с горизонтали вниз, громадными часами и подобная атмосфера фантастического абсурда, показалась ему вполне гармоничной для этого места.

   Взобравшись, наконец, на гору и восстановив дыхание, Хану посмотрел вниз. Чудовищных часов, он там не увидел, как и гротескно-нелепых тварей, которых, по крайней мере, замечено не было. Впрочем, в этой ситуации, едва ли нашлось бы то, что могло его сейчас удивить.

   3

  Хану неторопливо спускался вниз по тропинке, еще не решив про себя, какую тактику ему сейчас выбрать. Он понятия не имел, что его ждет и как внизу встретят. Место было уже совершенно открытое и скорее всего, его было хорошо видно из любой точки города. Таясь, перебежками спускаться от камня к камню, было совершенно бессмысленно и глупо, грозя вызвать всплеск волны интереса у очевидцев его странной активности. С другой стороны, он был здесь один, а значит, это был не самый популярный у местных маршрут, что так же не могло остаться незамеченным. В конце концов, он плюнул и уже спускался так, как ему это позволяла гора, не в силах просчитать вперед ситуацию.

   Внизу был город, а на горизонте покрытые дымкой горы. Кривые короткие улочки в центре расчерчивали город на небольшие кварталы и сходились к набережной и порту у моря. Цветущие террасы, узкие ручейки людей и невысокие аккуратные домики с красной черепичной крышей внушали надежду на отдых, бутылочку хорошего вина и жареную на мангале рыбку.