Жертва ума (СИ)

  Хану вспомнил, что так звали первого ученика Флавия, начавшему ритуал во время 'кризиса веры' более ста лет назад. Даже в этом храме на витражах были его изображения с Флавием. Это могло означать только одно - Скай использовал священную церемонию для собственной выгоды, меняя тела, как перчатки по мере износа. Ему удавалось сто пятьдесят лет продлевать так свою ничтожную и мелкую жизнь, что видимо, было неслыханным святотатством и преступлением. Если это действительно правда, то Гридик был уже не жилец, а появление нового 'Брута' теперь было для этого 'Цезаря', вопросом лишь времени. Да и кто тут мог бы сейчас не поверить учителю?

  - Заткните этому безумцу рот и начинайте! - истерически взвизгнул 'Скай-Гридик', сильно волнуясь.

  По храму снова прокатилась глухая волна возмущения, но открыто выступить пока никто не решился. Парочка уже знакомых для Хану бугаев, осторожно и аккуратно завязали рот Нима повязкой. Учитель оставался совершенно невозмутимым и спокойным. Он не отрывал глаз от директора и наверное, продолжал про себя молиться, проявляя завидное самообладание.

  Внезапно, Нима закатил глаза и видимо, потерял сознание. Зал сочувственно охнул. Помощники осторожно начали укладывать его на алтарь, а безумный старик, заканчивая ритуал, взял из рук мумии зловещий стилет. Люди напряженно затихли. Он поднял его над головой, продолжая изрыгать из себя какие-то мантры.

  Происходящее, сейчас походило на плохой низкобюджетный спектакль, где Оракул, дико вращая глазами, явно переигрывал. Большинству же, в душе хотелось, чтобы упал тяжелый занавес, а улыбающиеся и счастливые актеры вышли вперед, держась за руки, чтобы под цветы и овации поклониться залу. К сожалению, этой фантазии тут не суждено было сбыться...

  Хану теперь видел, как выглядел момент, когда на алтарь, в прошлый раз, кошкой прыгнула Инна. Но, сейчас она была надежно заперта, а Мира лишь изредка слабо шевелилась под плотной тканью брезента и навалившихся сверху солдат.

  Вдруг, учитель, видимо придя в себя, судорожно забил ногами, попытался вырваться и приподнять голову. Всем было видно, что его глаза почти вылезли из орбит и были объяты ужасом. Он что-то громко мычал, но рот был перетянут повязкой, а помощники надежно прижимали бившееся в истерике тело, к холодной мраморной алтарной плите. Но, было уже слишком поздно. Оракул на выдохе, быстрым и сильным движением опустил руки вниз, глубоко утопив стилет в груди Нима. Маленькое тело, несколько раз конвульсивно дернувшись, замерло.

   23

  Сознание стремительно отматывало назад яркие картинки давно ушедшего прошлого, проявляя их так, как будто, все это сейчас происходило воочию.

  Скай c самого раннего утра сидел у порога большого и красивого дома Флавия, ожидая, когда тот, наконец, прервет свою медитацию. Был определенный риск просидеть тут так еще пару дней. Учитель, как ему сказали, начал медитацию два дня назад, а значит, если бы все шло как обычно, он должен был вывалиться из нее этим утром. Хотя, в этом нельзя было полагаться на прошлый опыт - у наставника, обычно не было четкого плана и Флавий уже не раз, спонтанно и без предупреждения уходил в длительный многодневный затвор.

  Вопрос с которым он пришел, выглядел очень важным и актуальным, но прервать его духовную практику, Скай не решался. Могло оказаться и так, что его дело оказалось бы совершенно пустяковым, а он опять выставил бы себя идиотом, что уже бывало не раз. У него пока очень редко получалось правильно оценить ситуацию и найти то решение, которое бы выдал учитель, поэтому, он всегда доверялся мудрости и интуиции Флавия. Но теперь, ситуация выглядела очень серьезной и Скай, некоторое время, мрачно жевал в своем уме варианты ее разрешения.

  'Санпе' явно задумали подленький путч, а положение его собственной духовной традиции, в данный момент было очень шатким. Эти подковерные интриги, вконец вымотали его, а будучи главным учеником Флавия, вся административная работа была всегда на нем.

  Он никогда не беспокоил учителя попусту, экономя его время и силы. Флавий последнее время чувствовал себя неважно, хотя для своих лет, он выглядел неплохо и был столь же грозен и мудр, как и раньше. Даже 'санпе' предпочитали избегать прямого столкновения с ним, но никогда не упускали возможность напакостить по любому поводу, настраивая против них весь город. Уже несколько десятков лет они имели решающее слово в Совете, не давая возможности 'шенпо' проводить хоть сколь-нибудь самостоятельную политику даже в своих внутренних делах.

  Но сейчас они, похоже, готовились к решающему удару, бесконечно изматывая своими придирками и отравляя жизнь при малейшей возможности.

  Дело было не в личной антипатии или каких-то принципиальных и непримиримых отличиях между двумя школами. Последние несколько сот лет, они постоянно меняли друг друга в Совете, управляя в периоды своего правления всей внутренней и внешней политикой анклава, а значит и денежными потоками, которые шли через город.