Жертвоприношение (СИ)

Он застонал, и я испугалась, отодвинувшись, и, в изумлении коснувшись пальцами своих губ, ощутила привкус крови. Это сводило с ума.

Прохладный шелк черной сорочки скользил по моей спине, подчиняясь рукам Паркера, в то время как он внимательно всматривался в мои глаза, а я в ответ часто дышала и не могла поверить в то, что со мной случилось. Дикое животное рычание рвалось наружу, будто совершенно не подчиняясь мне, десны неприятно зудели, и я несколько раз потянулась к шее Кая, но он мягко меня отстранял, пока в итоге не зажал в своих руках так, чтобы я не могла пошевелиться.

— Что ты со мной сделал? — ткнувшись лбом в лоб Паркера, выдавила я.

— Прости… я не хотел.

— Знаю.

Я снова осторожно прижалась пересохшими губами к его приоткрытым, и Кай тут же перехватил инициативу, прижав к себе еще сильнее.

Значит нужно было пройти через все эти кошмары, чтобы получить вот такого Паркера? Надеюсь, это того стоило…

Мне приходилось прикладывать немыслимые усилия для того, чтобы не покалечить Кая, и я неуклюже подчинялась его силе, которой, к счастью, было больше, чем у меня.

Пасмурное небо за окном заволакивало город мраком, и в спальне, где мы находились с Паркером, тоже было сумрачно.

Он держался, не хотел меня пугать, даже стаскивая мою сорочку, старался не делать резких движений, зная, что для моего нового взгляда на этот мир, все кажется немыслимо ярким и особенным. Потому и ощущения от губ Кая были острее, я чувствовала его всего, буквально на эмоциональном уровне, все его прикосновения заставляли нервно дрожать и дышать все чаще.

Паркер зарывался в мои волосы, проводил кончиками пальцев по ключицам и всем изгибам тела, и я слышала, как громко и уверенно стучит его сердце, как глубоко он дышит, когда наклоняется надо мной и когда медленно опускается сверху, незаметно переместившись на кровать.

По-прежнему ведя себя сдержанно, Кай поймал мой затуманенный жаждой, голодом взгляд, стянул с себя одежду, и, кивнув, подставил свою шею, одновременно нетерпеливо вторгаясь в мое тело, он словно позволял взять то, чего мне хотелось сейчас больше жизни — крови.

Я резко вонзила клыки в упругую плоть Паркера, громко и натужно застонав от удовольствия, и уже не понимая, от какого больше. Кай хрипло шептал успокаивающие слова, медленно двигаясь и отдавая мне себя, а я, размазывая его кровь по своему подбородку, неумело пила, с жадностью глотая спасительную жидкость, явно недавно пообедавшего Паркера.

И оторвавшись, наконец, от его шеи, я упала на подушки, улыбнувшись. Кай принялся облизывать то, что осталось на моем лице и, клянусь, в тот момент ничего эротичнее быть не могло, я тонула в совершенно мне незнакомом удовольствии, словно наркоман под дозой, и этой дозой был Кай.

Мы целовались так, словно хотели друг друга убить страстью, но в то же время никуда не спешили, перекатываясь на кровати и меняя положение, и Паркер позволял мне руководить процессом и испытывать его тело на прочность, искушать нетерпением, заставлять его балансировать между болью и наслаждением.

Но Кай не выдержал и, вскочив, тут же подмял меня под себя, показывая, насколько сильно его будоражит и злит мое поведение.

Он стал резче, а потом, кажется, вспомнив, что теперь я такая же как он, потемнел и выпустил своего зверя наружу, и мое лицо, с выступившими венами, стало его отражением, и мы, рыча и кусая друг друга, буквально ломали мебель, вначале упав на пол, а после и вовсе смяв собой комод, на который усадил меня Паркер, и снова мы упали на пол. Кай с силой стиснул мои запястья, чтобы я прекратила его царапать, и, уткнувшись носом в мою шею, осторожно лизнул место своего укуса, которое уже затягивалось. Увеличивая темп, он подталкивал меня к неизведанному ощущению, данному лишь таким, как он. К ощущению свободы и настоящего удовольствия. И я взревела, вырвав свои руки из пальцев Кая, и всадила ногти в его спину, от чего Паркер рыкнул и, немного прогнувшись, прикрыл глаза, наблюдая за моим лицом из полуопущенных век. Он сделал еще несколько жестких толчков, чувствуя как меня передернуло от взрывного удовольствия, как внутри все сжалось и содрогнулось, и Паркер тут же навалился сверху, резко подавшись бедрами вперед и, выдохнув, затих, получив полное удовлетворение.

Мы уснули вместе. Кай сам не захотел выпускать меня, обнял сзади и засопел над ухом, лишь набросив сверху одеяло. Мы так и остались на полу, и плевать, плечо Паркера было теплее и уютнее любой подушки, а мерно вздымающаяся грудь надежнее любой крепости.

***

На улице лил дождь, и я, немного сутулясь, бежала, огибая лужи, в своем тоненьком платье и спешила поскорее оказаться в бар-гриле, где меня дожидались подруги.