Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов

Шли письма от руководителей различных эмигрантских организаций о необходимости перехода к активным действиям против Советов. Видеть генерала Анненкова в роли организатора борьбы с большевиками хотела не только эмиграция, но и иностранцы, главным образом англичане, имевшие тогда большое влияние в Центральном Китае. Во многих китайских городах действовали созданные на деньги англичан и японцев антисоветские группировки. В шанхайском «Комитете защиты прав и интересов эмигрантов» верховодили бывший колчаковский генерал Ф.Л. Глебов и белогвардейский полковник Колесников. Последний попутно являлся редактором шанхайской газеты «Россия». Там же, в Шанхае, обосновалось и «Богоявленское братство» во главе с бывшим врачом анненковского войска Д.И. Казаковым. В Харбине энергично действовал тот же Остроухов, возглавлявший сразу три эмигрантских общества — «Мушкетеры», «Черное кольцо» и «Голубое кольцо», которые всячески старались препятствовать возвращению эмигрантов в Россию, вовлечь в свои ряды побольше известных людей.

Анненкова в армии знали. И снова получалось у него по пословице: куда ни кинь, везде клин. В уголовном деле Анненкова, к счастью, сохранились его записки о своем тернистом, извилистом жизненном пути. А потому предоставим слово самому атаману:

Воспоминания

«Яродился в семье отставного полковника. Отец имел около 70 десятин земли и имение в Волынской губернии. Он умер в 1904 году. Полиции моего отца родословная идет от декабриста Анненкова. Восьми лет я был отдан в кадетский корпус, который окончил в 1906 году, затем по вакансии поступил в военное Александровское училище в Москве, где пробыл два года и произведен в офицеры, в чин хорунжего. Хорошо знаю китайский, мусульманский, французский и немецкий языки. Воспитание получил строго монархическое — тогда каждый офицер не имел права придерживаться никаких других взглядов. Я полагал, что монархический образ самый подходящий для России. По окончании военного училища меня назначили командиром сотни в 1-й Сибирский полк, затем перевели в туркестанский город Кокчетав в казачий полк. Обстановка в полку в тот период сложилась тяжкая. Среди казаков все сильнее проявлялось недовольство муштрой, строгостью порядка, развязным поведением офицеров. Многие казаки не хотели отрываться от своих станиц и полей. По существу, они принудительно были собраны в лагеря, к ним назначили офицеров, совершенно незнакомых с жизнью и обычаями казаков. За малейшее непослушание следовали строгие наказания, обычным, делом были рукоприкладство и мордобой. Один из случившихся на этой почве эксцессов привел к серьезному бунту, последствия которого изменили всю мою жизнь. Это произошло в самом начале германской войны.

Начальником лагеря являлся жестокий и грубый офицер Бородихин, который к тому же был еще и нервным, вспыльчивым, а потому избивал казаков по самому ничтожному поводу. Однажды он публично ударил молодого казака Данилова. Кто-то из присутствующих громко произнес: «Бить нельзя, нет у вас такого права». «Кто сказал? — гневно выкрикнул Бородихин, поворачиваясь к группе казаков, из которой исходил протестующий голос.