Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов

Плавнек наивно рассчитывал, что коллеги из Верховного Суда СССР сохранят ему жизнь. В последнем слове заявил: «Признаю себя виновным лишь в том, что всегда был беспощаден к врагам Советской власти». Комментарии, как говорится, излишни. Остается только добавить, что в суде над Плавнеком председательствовал еще один его земляк и бывший сослуживец по Военной коллегии Верховного Суда — бригвоенюрист Я.Я.Рутман. Он и подписал ему смертный приговор. Через месяц аналогичная участь постигла и Рутмана. Ревностные служители произвола сами становились его жертвами.

Военный прокурор Чакстэ, устоял, оговаривать себя не стал и ни в чем не признался. Ему повезло — вместо расстрела отправили на 10 лет в ГУЛАГ без права переписки. А вот участник судебного процесса по Новосибирскому делу Бауманский был расстрелян по ложному обвинению.

Но вернемся к судьбе Кузьмина. Трагически оборвалась и жизнь его сына. Сергей Николаевич также стал жертвой необоснованных репрессий. Военинженер 3-го ранга С.Н. Кузьмин был оговорен кем-то из своих сослуживцев, обвинен в принадлежности к мнимой военнофашистской организации. Приговором Военной коллегии Верховного Суда СССР от 22 сентября 1937 года он был осужден по полностью сфабрикованному делу и приговорен к высшей мере. Через неделю приговор привели в исполнение. Отец ровно на один месяц пережил сына. Спустя тридцать лет Кузьмины были реабилитированы посмертно, с них полностью сняты все обвинения.

Сегодня многих интересует вопрос: неужели тогда не нашлось честных людей, противившихся беззакониям и пытавшихся с ними бороться? Такие люди были. Кузьмина можно смело назвать одним из самых первых. Были такие люди и среди сотрудников НКВД.

В архивном деле Николая Кузьмина подшиты документы, из которых видно, что несколько офицеров Управления НКВД по Новосибирской области обращались непосредственно к правительству страны с письмами и служебными рапортами. В них сообщалось о фактах беззакония и произвола при ведении следствия по делам о т. н. контрреволюционных преступлениях. Фигурируют фамилии, должности отъявленных нарушителей законности, перечислены дела. Отважиться на такой гражданский подвиг могли немногие.

Один из них — сотрудник госбезопасности П.Ф. Коломиец в своем рапорте от 7 декабря 1937 года указывал:

Архив

«Считаю своим партийным и чекистским долгом доложить, что в практике следственной работы УНКВД и особого отдела СибВО наряду с успехами в разоблачении врагов народа извращаются директивы ЦК, имеют место преступные явления. Наличествует фабрикация протоколов допросов и их подписи. Считаю необходимым командировать сюда ответственного товарища, способного вскрыть имеющиеся извращения с достаточной объективностью в партийном смысле этого слова».

К сожалению, нет полных данных на товарища Коломийца и по этой причине невозможно проследить его дальнейшую судьбу. Остается фактом, что практически все лица, причастные к фабрикации дела «террористической группы» Кузьмина, спустя непродолжительное время были привлечены к уголовной ответственности и испытали на себе по полной программе все методы, которые сами применяли к своим подследственным. Правда, их жертвам от этого легче не стало.

Исповедь атамана Анненкова

Путь в партизаны

В самом начале 20-х годов в северо-западных провинциях Китая, прилегающих к границам России и Монголии, появились странные для тех мест люди в изрядно потрепанном обмундировании русской армии. Было их много — счет велся на тысячи. Часть из них разбрелась по просторам огромной восточной страны, на чем свет стоит проклиная и красных, и белых — всех, по чьей вине они оказались за пределами родного Отечества.

На китайской территории мытарствовали большинство солдат и офицеров Семиреченской армии генерала Бориса Владимировича Анненкова во главе со своим командиром. Правда, сам он вскоре очутился за тюремной решеткой.

Французский посланник в Западном Китае 20 августа 1921 года получил письмо:

Архив