Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов

Кулик: Где-то в Белоруссии. Точно не знаю. Ульрих: С немецкими солдатами вы встречались?

Кулик: В одном месте натолкнулись на немецкие танки. Сразу назад и удрали. Ни с одним немецким солдатом я не встречался в окружении, ни с кем из немцев не разговаривал.

Ульрих: Сколько вы пробыли в окружении?

Кулик: Дней двенадцать.

Ульрих: Были переодеты?

Кулик: Да, переоделся в крестьянскую одежду.

Ульрих: Партбилет, другие документы, ордена при вас были?

Кулик: Нет, при мне никаких документов не было. Я еще из Москвы вылетел без документов. Выходить было трудно. Дорогой я так себе натер ноги, что не мог идти. Я даже хотел застрелиться.

После десятиминутного перерыва судебное следствие было объявлено законченным, и подсудимому Кулику предоставили последнее слово:

Кулик: Принял решение на отход сознательно. Я взвесил всю обстановку. Я считал, что противник легко может переправиться на Кавказ. Знал, что там, на Таманском полуострове, фактически наших войск нет. Остатки же 51-й армии были измотаны, часть без оружия, поражены паникой. Такие войска можно было приводить в христианский вид только после отхода на Тамань. Исходя из всего этого, я и решил оставить Керчь и оборонять Таманский полуостров. Если бы у меня была связь с Москвой, то я бы получил на это разрешение Ставки. Доказал бы, что это единственно правильный выход — иначе противник будет на Северном Кавказе.

Первую задачу — оборонять Керчь — не выполнил я. За это меня и судят. Но вторую, не менее важную задачу — остановить армию и оборонять Кавказ с Таманского полуострова — выполнил. Так я по возвращении и доложил товарищу Сталину. Он меня поругал.

Я обеспечил артогнем с косы Чушка прикрытие отхода наших войск с Керчи, и противник встретил здесь уже крепкую оборону. Я превысил свои права не потому, что был изменником и трусом, а потому, что решил предотвратить занятие противником Северного Кавказа. Ведь от Тамани на Восток все было голо — войск там не было.

Любому юристу известно, что последнее слово подсудимого не прерывается. Но членов этого Специального судебного присутствия Верховного Суда СССР такие процессуальные тонкости не очень-то связывали. Первым не вытерпел Щаденко. И закрутилось все сначала:

Щаденко: Неправда! На Северном Кавказе тогда было 12 бригад.

Кулик: Нет! Тогда войск там не было. Считаю, что в условиях той обстановки мое решение было единственно правильным. Я не видел иного выхода. Я считал и сейчас считаю, что другого решения принять нельзя было. Но я виноват, что не выполнил приказа Ставки об обороне Керчи. Утверждаю, что если бы я прибыл в Керчь дней на 5-10 раньше, то тогда я смог бы удержать Керчь. А то я прибыл к шапочному разбору.