Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов

Дальше пошла цепная реакция. Репрессии обрушились на военных прокуроров, которые, пусть и разрозненно, но все же препятствовали широкомасштабной компании борьбы с «врагами народа» Вслед за арестом военного прокурора Московского военного округа Бермана инициируются доносы на прокуроров военных округов Е.Л.Перфильева, Н.М.Кузнецова, В.И.Малкиса, Г.Г.Суслова, К.И.Романовского, военного прокурора Черноморского флота П.С.Войтеко. Борцы с беззакониями оказались жертвами репрессий.

После расстрела Тухачевского, Якира, Уборевича, Корка, Эйдемана, Фельдмана, Примакова и Путны боевитость партийных органов, политические и профессиональные качества, организаторские способности руководящих работников оценивались по количеству разоблаченных «врагов народа». Происходило что-то вроде социалистического соревнования, когда сотрудники НКВД, следователи, прокуроры и судьи военных трибуналов добывали доказательства верности сталинского тезиса об обострении классовой борьбы, враждебного воздействия капиталистического окружения, засылки оттуда разного рода вредителей, шпионов, диверсантов и террористов. Их могли увидеть в каждом человеке, на свою беду попавшем в поле зрения органов просто по самому примитивному доносу. Доносили даже свои на своих.

Так, поводом для ареста военного прокурора Ленинградского военного округа Н.М. Кузнецова стало заявление его коллеги — помощника военного прокурора Забайкальского округа военного юриста 1 ранга Бескоровайного:

Архив

«Будучи на отдыхе в г. Сочи в ноябре месяце 36 г., я встретил командира 33-й пулеметно-стрелковой бригады 7-го мотомеханизированного корпуса полковника Залкинда. При разговоре он сообщил, что будучи в гостях у комдива ММК Бакши, который проживает в одном доме с военным прокурором ЛВО т. Кузнецовым по ул. Халтурина в г. Ленинграде, вышел в коридор погулять и увидел, что к дому подъехала машина, из которой вышел Тухачевский и направился на квартиру к ВП т. Кузнецову, где Туха-невского встретила жена Кузнецова. Не знаю отношений между Тухачевским и Кузнецовым, но исходя из того, что Тухачевский оказался врагом народа, расстрелян по приговору ВК(Военной коллегии) Верховного Суда СССР, потому считаю, что об изложенном необходимо донести до сведения ГВП РККА. 26 июня 1937 года г. Чита»[15].

Автор подметного письма мог не сомневаться: «сигнал» поступит куда надо, и его «бдительность» будет оценена достойно, поскольку заявление предусмотрительно снабжено грифом «секретно», с коим документы не пропадают, да и широкой гласности не предаются. Примечательная деталь: Бескоровайный адресовал письмо прокурору Забайкальского военного округа, поставив того в сложное положение. До назначения на должность Г.Г.Суслов являлся заместителем Кузнецова в Ленинграде, учился у него принципиальности в отстаивании интересов законности, глубоко уважал своего бывшего начальника. И вот у него в руках официальный секретный документ, в котором Кузнецов обвиняется «в преступной связи с врагом народа Тухачевским». Он обязан деть ему ход. Но Суслов поступает иначе. Сознавая, что Бескоровайный бдительно следит за развитием событий и, в случае чего, «просигнализирует» органам и на него, дабы самому занять руководящее прокурорское кресло, военный прокурор округа переправляет заявление в Главную военную прокуратуру, надеясь, что там смогут оградить Кузнецова от необоснованных обвинений. Опасения эти были вовсе не беспочвенны, вокруг Суслова плелись интриги, и очень скоро он сам окажется в ежовских застенках. Ему предъявят обвинение в воспрепятствовании разоблачению «врагов народа» и расстреляют.