Жертвы Ялты

«Эти люди выразили нежелание возвращаться в Советский Союз. Некоторые из них доведены до отчаяния и открыто грозятся покончить с собой, если их будут вынуждать к возвращению», — писал Файербрейс 25 апреля. Английский бригадир временно создал «нарушителям» тюремные условия, но попросил генерала Ратова в будущем самого организовывать охрану своих людей в советском лагере Ньюлендс Корнер. «Ратов ответил, что не может этого сделать, поскольку его люди не вооружены и советское правительство вряд ли позволит выдать им оружие». В соглашении, подчеркивал далее Файербрейс, специально оговорено, что советские власти обязуются сами поддерживать надлежащую дисциплину. И хотя Файербрейс и согласился, весьма неохотно, содержать ограниченное число русских в английской военной тюрьме, это требование не вызвало ни его сочувствия, ни желания сотрудничать с Советами.

На деле организация русских пленных не представляла собой «союзные силы» в том смысле, как это подразумевалось в «Акте», но вряд ли это могло стать достоянием общественности. Да и пленные, вероятно, тоже не подозревали о сомнительной законности «Акта» — во всяком случае, пока находились в лагере. Зато с беглецами возникла крайне неловкая ситуация. МИД был очень заинтересован в том, чтобы этих людей как можно быстрее вернули в лагерь, чтобы все было проделано без лишнего шума и, главное, чтобы они не появлялись в суде. Но, как объяснил Патрику Дину сэр Франк Ньюсэм из палаты общин,

«если полиции придется передать военной охране субъекта, самовольно отлучившегося из советских вооруженных сил и не выражающего желания быть переданным своим властям, ее действия вступят в прямое противоречие с законом. Боюсь, что тут не может быть и речи о том, чтобы министр внутренних дел инструктировал полицию либо давал ей советы в устном или письменном виде».

Однако Ньюсэм предложил маленькую хитрость. Полиция могла бы временно задерживать подозреваемого в дезертирстве у себя в участке для допроса. За это время можно было бы связаться по телефону с местным отделением штаба и сообщить, когда и где задержанный будет выпущен. Армия могла бы тем временем выслать патруль для

«ареста этого человека, под свою ответственность, вскоре после его освобождения из полиции. Важно, однако, чтобы такой арест не имел места тут же, прямо возле полицейского участка, или при обстоятельствах, равносильных прямой передаче полицией этого человека военной охране».

К этому письму Ньюсэм приложил проект циркуляра для главных констеблей, предписывая им следовать этой необычной процедуре. 13 апреля Дин ответил согласием:

«Мы согласны на предлагаемую процедуру. Хотя с ней неизбежно связан определенный риск и известные хлопоты, мы полагаем, что на практике она окажется весьма эффективной», поскольку, как сказал Джон Голсуорси, «оказавшись снова в лагере, неудавшийся беглец лишается доступа к гражданским властям (если, конечно, он не сбежит снова) и тем самым не имеет возможности заявить протест против этого весьма относительного правосудия».

Однако из этого плана ничего не вышло, так как военное министерство отказалось выступить в предназначенной ему роли похитителя людей:

«Мы не можем согласиться на процедуру, предложенную в письме от 5 апреля. Мы не находим никаких оправданий тому, чтобы военные власти могли арестовывать под свою ответственность членов союзных сил без соблюдения соответствующей процедуры. На наш взгляд, такие действия не меньше противоречат закону, чем те, которых вы, со своей стороны, пытаетесь избежать».