Жертвы интервенции. Первое комплексное научное исследование деятельности Общества содействия жертвам интервенции 1924–1927 гг.

Создавались в 1919–1920 гг. комиссии по установлению фактов белого террора и на более низком уровне. В ночь с 12 на 13 июня 1919 г. в одном из оврагов были казнены 10 вязовских железнодорожников и 4 отказавшихся вступить в ряды Белой армии. Позднее, вскоре после состоявшегося разгрома местного партизанского отряда, 19 июня был показательно повешен партизанский связной М.А. Варганов с табличкой: «Так будет со всеми большевиками». На этом репрессии не прекратились, и в том же июне на Семеновском мосту были казнены юрюзанские и вязовские красноармейцы и партизаны (4 человека)[79]. Позднее населенный пункт был освобожден красными частями и здесь была сформирована опять-таки специальная комиссия по установлению жертв белого террора. Ранее в этом разделе был опубликован июльский протокол Комиссии по расследованию зверств колчаковцев на станции Вязовая Самаро-Златоустовской железной дороги и на Юрюзанском заводе (см. с. 38–41).

Сборы информации о погибших лицах в результате белых репрессий практиковались и на уездно-волостном уровне. В том же 1920 г. указанные сведения собирал Ямбургский уездный партийный комитет Петроградской губернии, куда, в частности, 10 мая поступили сведения от Ратчинского волостного комитета. Согласно ему, белыми войсками были расстреляны следующие граждане д. Велькота: Венедикт Васильев, Александр Михайлов, Егор Рубцов. В д. Фалилеево Василий Фомичев, в селе Ратчино Яков Гаврилов. Наказаны шомполами в Фалилеево – 2 случая, в Кайволово 3 случая, в селе Ратчино 1 случай. Были заключены в лагеря 3 семьи из д. Кайволово, в тюрьмы – один случай в с. Ратчино. Погромы произведены в д. Кайволово: у 4 семей были отобраны хлеб, деньги и одежда. В с. Ратчино у 4 семей отобрали хлеб, 3 лошади и одежду[80]. Расстрел упомянутых 5 граждан может показаться незначительным показателем белых репрессий, но речь шла о расстрелах гражданского населения только в четырех поселениях. В Ямбургский уезд сведения поступили от Ильешского волостного совета. Согласно им, были расстреляны: взятый в плен на ст. Вруда в мае 1919 г. Андрей Ильич Петров (уроженец д. Ильеши); Михеев Никифор Никифорович (д. Княжево), имел 3 детей; Семенов Никифор Герасимович (д. Княжево), имел 3 детей; Сергеев Алексей Сергеевич (д. Княжево); Оводов Александр (завод «Голятицы»); Отсинг Иван Адамович и его жена Мария Карповна (д. Аракюля), имели 5 детей; Инзберг Юганес (д. Ароксюль); Кельдер Юганес Юрьевич и его сын Антон (д. Горка), имели 2 детей; Парц Юганес Яковлевич (сов. «Муромщик»); Ахоколь Осип Семенович (д. Зимитицы), уведен белыми в октябре 1919 г., по слухам умер голодной смертью; Леонтьева Елена (д. Зимитицы), уведена белыми, по слухам повешена в Ямбурге; Карванен Елена Васильевна, 70 лет (д. Зама… [неразборчиво]. – И.Р.) уведена белыми, впоследствии осталась жить»[81].

Отдельно следует отметить деятельность чрезвычайных комиссий (ЧК) и реввоентрибуналов по выявлению лиц, виновных в проведении белого террора на захваченных территориях, а также самих обстоятельств белого террора. В Екатеринбургской губернии, по неполным данным, собранным чекистами к процессу 1920 г. над колчаковскими министрами[82], в 1918–1919 гг. белыми властями было расстреляно двадцать пять тысяч человек. Особым репрессиям, по этим же данным, подвергались Екатеринбургский и Верхотурский уезды. «Одни Кизеловские копи – расстреляно, заживо погребено около 8 тысяч, Тагильский и Надеждинский районы – расстреляно около десяти тысяч. Екатеринбургский и другие уезды – не менее восьми тысяч человек. Перепорото около 10 % двухмиллионного населения. Пороли мужчин, женщин, детей. Разорены – вся беднота, все сочувствующие советской власти»[83]. Впоследствии эти чекистские данные вошли во многие издания[84]. Безусловно, указанные чекистские цифры надо воспринимать критически, особенно по Кизеловским копям[85], но сам факт массовых репрессий в регионе имел место. Имел место и сбор информации о белом терроре. Поэтому хотя цифры и имели завышенный характер, но все-таки не были преувеличены в десятки и сотни раз, как часто заявляется в современных изданиях.

Важным моментом в установлении жертв интервенции и белых режимов были различные партийные комиссии и издаваемые ими памятные книги-мартирологи. Эти издания начали появляться уже на заключительном этапе Гражданской войны в России. Среди них можно отметить одно из первых подобных изданий – книгу «Красная Голгофа», изданную в Благовещенске уже в 1920 г. Издание «Красной Голгофы» было началом большого проекта, имевшего целью увековечивание памяти погибших в годы Гражданской войны на Дальнем Востоке революционеров. Инициатором его, вероятнее всего, был историк революционного движения, поэт и журналист И. Жуковский. Помимо ряда биографий жертв белого террора, в ней был приведен персонализированный список жертв японского и белого террора в известной деревне Семеновке[86]. Предполагалось несколько выпусков, но вышел только один.