Жертвы интервенции. Первое комплексное научное исследование деятельности Общества содействия жертвам интервенции 1924–1927 гг.

Ленин переадресовывает эти замечания в письме от 19 ноября 1921 г. наркому юстиции Д.И. Курскому: «Т. Курский. Красин очень боится, что работа комиссии Громана (размер наших убытков от интервенции) скомкана Гойхбаргом». В ответ 21 ноября 1921 г. Курский сообщил Ленину, что материалы комиссии по определению убытков сохранены, находятся в НКИД и дорабатываются комиссией, созданной постановлением СНК 1 ноября 1921 г. Курский предложил решением СНК назначить ответственным за хранение материалов С.С. Пилявского и определить срок завершения работ комиссии – 1 декабря 1921 г. На письме Курского имеется следующая ленинская резолюция: «Горбунову. Поставить завтра, 22/XI, в СНК. 21/XI. Ленин»[100]. 22 ноября Совнарком заслушал доклад Д.И. Курского и принял его предложение. На этом же заседании СНК, заслушав сообщение члена коллегии НКИД Я.С. Ганецкого о состоянии материалов, плане и ходе работ комиссии, предложил ей закончить работу к 1 декабря. Тем же постановлением СНК ввел в комиссию взамен А.Г. Гойхбарга С.С. Пилявского, возложив на него ответственность за выполнение работ в установленный срок и хранение материалов[101].

Работа комиссии продолжилась и после обозначенного срока (1 декабря). На заключительном этапе работы комиссии Гойхбарга к работе по оценкам ущерба был подключен Институт экономических исследований при Наркомате финансов РСФСР. Наибольший вклад в обработку материалов комиссии Громана – Гойхбарга – Пилявского внес заместитель директора Института экономических исследований при народном комиссариате финансов РСФСР проф. Н.Н. Любимов[102]. Именно им был подготовлен окончательный вариант документа «Претензии России к государствам, ответственным за интервенцию и блокаду». Позднее он вспоминал: «Никогда не забуду, как в течение трех месяцев почти ежедневно возле моего дома раздавался звук автомобильного рожка: во дворе в видавшем виды “Кадиллаке” меня ожидал С.С. Пилявский, помощник заместителя наркома иностранных дел М.М. Литвинова. Пилявский весьма педантично относился к своим обязанностям и, доставляя меня в НКИД (уже после переезда из “Метрополя” на Кузнецкий мост), передавал ключ от сейфа, где я находил материалы, прибывавшие со всех концов страны, об ущербе, причиненном народному хозяйству иностранной интервенцией и блокадой. Эти материалы необходимо было ежедневно (точнее, еженощно) систематизировать и обрабатывать. Поступавшие из ведомств или с “окраин” новые данные требовали постоянно пересматривать все расчеты. Ходом работы не раз устно и письменно интересовался Г.В. Чичерин. О.Ю. Шмидт[103], бывший в то время начальником Главпрофобра и одновременно членом коллегии НКФ, ведал Институтом экономических исследований. В этом институте мне были поручены руководство и координация всех подготовительных работ к Генуе, проводившихся в Москве (и в широком плане также в Петрограде). Когда я закончил всю работу по составлению “Контрпретензий России к державам, ответственным за интервенцию и блокаду”, а также подведению баланса взаимных требований и долгов, О.Ю. Шмидт доставил меня в Кремль – на заседание Малого Совнаркома. Для доклада мне было предоставлено пять минут (председательствовал недавно скончавшийся юрист А.Г. Гойхбарг). Позднее О.Ю. Шмидт рассказывал нам, что В.И. Ленин, которому Шмидт показал составленные мною таблицы подсчетов, одобрил. Таким образом, “Баланс взаимных требований…” был включен в состав важнейших материалов, комплектовавшихся для Генуи С.С. Пилявским[104] и Б.Е. Штейном. В Генуе он был активно использован и в особенности пригодился на совещаниях 14 и 15 апреля 1922 года на вилле “Альбертис”, где была частная резиденция главы британской делегации премьера Ллойд-Джорджа. Наконец, подготовительная работа закончена. Документы упакованы. Чемоданы наполнены. Пора в Геную»[105].

Данный документ – «Претензии Советского государства к странам, ответственным за интервенцию и блокаду» – был представлен советской стороной всем участникам Генуэзской конференции. Как указывалось, 15 апреля советская сумма контрпретензий 39 млрд зол. руб. была оглашена Красиным и Литвиновым на Генуэзской конференции. Однако это не возымело последствий. Страны Запада лишь согласились на возможное уменьшение военного долга и на обсуждение вопросов, связанных с процентами. Вопрос с кредитами завис. Ночью 15 апреля руководство делегации решило послать в Москву запрос относительно предложений западных держав, а также немедленно издать книгу о советских контрпретензиях, сообщив прессе, что по данным вопросам ведутся неофициальные переговоры[106]. Оставались неясными и другие вопросы, например возможность уплатить довоенные долги в урезанной форме в связи с уменьшением территории России.

Наиболее острой была проблема частных вложений (долгов) по отношению к гражданам западных государств, особенно Франции. Определенные компромиссы в отношении государственных долгов могли иметь место, но последние представлялись наиболее сложноразрешимыми.