Жертвы полярной ночи

— Подробности были? Какая — грузовая, пассажирская, открытая или с тентом? — Игорь внимательно смотрел на Таню, все в нем говорило о том, что для него это не риторический вопрос.

— Ну, из того, что она рассказывала, — немного удивленно отвечала Таня, — белая «газель», с удлиненной кабиной, тент синий. Я ее про это спрашивала, чтобы девчонок предупредить.

Омелин со Смирновым обменялись взглядами. Миша удовлетворенно крякнул.

— А что за хмыри были в машине? — спросил Игорь.

— Да какие-то черти полублатные, — пожала плечами Таня. — Вика, наверное, могла бы их опознать, но я же их не видела. Она только это говорила.

— Понятно, — подытожил Игорь. — Коллеги?

Кирилл с Мишей покачали головой.

— Что понятно-то? — настороженно спросила Таня.

— Что к тебе больше вопросов нет, — ответил Миша.

— А-а-а, — протянула женщина.

— Держи. — Миша протянул ей сапог. — Аккуратно пойдешь — до дома доберешься.

— Спасибо, — вздохнула Таня, а затем, внимательно оглядев оперов, спросила: — Ну, я же вам сильно помогла, с «газелью»?

Миша расхохотался. Кирилл с Игорем удивленно переглянулись.

— А поскольку я полностью удовлетворила ваши, мальчики, желания… — тон женщины стал игривым, — попрошу по пятьсот рублей с носа! Считаю, честно заработала!

Игорь задумчиво потер переносицу, а затем усмехнулся и достал портмоне.

— Ладно, давай, на удачу.

Кирилл тоже улыбнулся и последовал его примеру. Миша почесал голову и, достав из кармана пачку купюр, серьезно сказал:

— Я с удачей не шучу.

Таня надела сапог, сгребла три купюры и театральным жестом спрятала их в лифчик под кофту. Взяв термос, она подошла к двери, но на пороге обернулась.

— Найдите их, и пусть они сдохнут. — В ее голосе не было ничего от той веселой и разбитной тетки, которая только что сидела в кабинете. От злобы, наполнявшей каждое ее слово, по телу бежали мурашки. Казалось, будто температура в кабинете упала разом градусов на пятьдесят. А затем морок исчез. Таня улыбнулась и помахала им ручкой:

— Чао, мальчишки!

05.02.2022, 22:28

Холод пробирал до костей. Алишер поежился. Одежда, которая у него была, совсем не подходила для долгих зимних прогулок, но денег на другую сейчас не было.

Он старался идти быстрее, подгоняемый в спину ледяным ветром, и его кроссовки скользили по тротуару. Чертыхаясь, он дошел до парка и полез через небольшой сугроб, насыпанный дворниками. Одна нога провалилась, и в обувь набился снег. Алишер снова выругался.

Дорога до хостела через парк была существенно короче. Повисшая в небе луна то скрывалась, то снова показывалась из-за бегущих облаков. Мороз крепчал. Казалось, что из всех красок в мире остались только черная и белая.

Лампы фонарей, освещавших парк, давали холодный больничный свет. Ветер затихал среди деревьев, прячущих свои голые ветви в снежных шапках. Единственным звуком был скрип притоптанного снега под ногами. Было уже слишком поздно для того, чтобы встретить здесь собачников или детей, и Алишер просто шел, погруженный в свои мысли.

Постоянной работы больше не было. После того как он разбил машину, люди, давшие ее в аренду, начали звонить и требовать с него деньги. Сначала просто предлагали встретиться и поговорить, потом начали угрожать. Алишер как мог пытался им объяснить, что платить не будет, а потом перестал отвечать на звонки.

Сейчас он шел со стройки. Трудившаяся там бригада разрешила ему немного заработать, очищая от застывшего бетона внутренние стенки мешалок. Это была тяжелая и грязная работа, за которую платили очень мало. Каждый раз, забираясь в огромную бочку и дыша бетонной пылью, он проклинал решение приехать сюда на заработки.

В то же время он не хотел оставлять семью без денег, а работая здесь в такси, он получал гораздо больше, чем когда-либо смог бы в родном Самарканде.

Алишер приехал в город осенью, и Северонадеждинск не понравился ему сразу. Было мокро, грязно, холодно. Его предупреждали, что зимой здесь станет еще хуже, снега и морозы приходят надолго и совершенно непривычны южным людям. Он поежился снова. В своей осенней курточке и кроссовках, которых хватало, чтобы добежать до машины, Алишер был совершенно не готов к долгой полярной ночи.

Но не суровая северная зима была первопричиной желания Алишера как можно скорее вернуться домой. Ему не давали покоя воспоминания о женщине, из-за которой он вылетел с моста. Он видел ее только один краткий миг, но взгляд ее обледеневших глаз не отпускал его. Алишер не знал, кого он видел или что, да и не горел желанием разбираться, только хотел убраться подальше от тех мест, где, казалось, сама смерть до краев наполняла морозный воздух. Он вспоминал о ней часто, хотя предпочел бы забыть. И каждый раз его от страха передергивала судорога.