Жертвы Северной войны (СИ)

— Если повезет, моя будущая жена… Она — врач в Маринбурге, ты ее легко найдешь. Помогала мне в расследовании немножко. Я ж тебе еще в лесу говорил.

— А я думал, что ты пошутил!

— Поменьше думай, побольше делай. В общем, она тебе понравится. Ну все, лезь давай, а то у меня на плечах синяки будут!

Эдвард послушно полез вперед, слегка обалдев от неожиданной новости. На его памяти, с тех пор, как Альфонс вернул себе тело, Эдварду всего раз удалось поймать его на интересе к противоположному полу. Правда, уж тогда интерес действительно проявился во всей красе: Альфонс исчез из поля зрения на пару месяцев, перед этим закатив скандал непосредственному начальству — это Альфонс-то! — и заявив, что ему нужен, черт возьми, отпуск, и месяца на три как минимум. Вернулся он, правда, раньше срока, почему-то с рукой в лубке, свежим шрамом на подбородке и твердой решимостью отращивать бороду. О том, что это был за бурный роман, он даже Эдварду не рассказал, и вообще отмалчивался. С тех пор, Ал, кажется, жил по вполне монастырскому распорядку… насколько Эдварду было известно. Если его младший брат и отправлялся в какие-то донжуанские эскапады, то его с собой не звал — что понятно, потому что ведь в природе существовала еще и Уинри, — и в известность не ставил. Ах да, ну и еще умудрялся на это дело выкраивать, по всей видимости, ту неделю в конце каждого квартала, когда братья сидели в своих кабинетах и каждый в одиночку писал отчет (работали и отдыхали они, за редким исключением, вместе). А тут, извольте видеть, невеста!

Как бы ошарашен ни был Эд, но выразить своего удивления никак не мог: туннель был так узок, что развернуться и поболтать с Алом не получилось бы. Оставалось только ползти вперед, переваривая скудную информацию: зовут Мари, докторша из Маринбурга… Мари… стало быть, откуда-то из франкоговорящей части страны?.. Скорее всего, сюда по распределению попала. Может быть и молода, а может быть и за тридцать… Алу, кажется, нравились женщины постарше… насколько Эд помнил… и либо скромница, либо вертихвостка…интересно, блондинка или брюнетка?! И вообще, черт возьми, почему Ал ее не познакомил с ним и с Уинри, прежде чем делать предложение?!

На этом месте Эд себя прервал, потому что собственная реакция его насмешила. Тоже мне, папочка нашелся! Он же старше Ала всего на год, если уж на то пошло. Да и вообще, какое ему дело?.. Он что, ревнует брата?.. Альфонс разумный человек, разумнее самого Эдварда, если уж на то пошло. Ну, пасует немного перед девушками, ну с кем не бывает. Надо думать, что если он кого-то выбрал, то она его достойна.

Лучше бы не о чужой личной жизни думал, а о том, как из ловушки выбраться.

Тут об этом пришлось подумать поневоле: перед Эдвардом оказалась первое препятствие в виде большого круглого вентилятора. С ним Эд разобрался очень легко: слава богу, тут, в коридоре, алхимию можно было использовать свободно. Двигаем дальше?..

Эд вспомнил, что, когда ему аж целый год довелось участвовать в боевых действиях, их первым с Алом непосредственным начальником был некий подполковник Маерс. Любимым ругательством, компромиссом между цензурой и потребностью самовыразиться, у него было: «Червяк глистовой породы!» Почему так, а не просто «глист», оставалось для всех загадкой — быть может, подполковнику, выслужившемуся из рядовых, просто казалось, что так красивее. Во всяком случае, Эдварда он чествовал этим прозвищем особенно часто — вероятно, из-за роста.

«Ну что, поползли, червяк», — невесело сказал Эдвард сам себе, и снова — в который раз! — вспомнил пятую лабораторию. Правда, теперь ожидать войска на подмогу не приходилось, равно как и спасительного маньяка Шрама… Теперь, увы, Эдвард сам был вестником за подмогой… до которой, как говорится, сто верст лесом.

«Только не впадай в отчаяние, подполковник, — подбодрил он сам себя. — Ты выходил из переделок и покруче».

Выходил-то выходил, но тогда он был моложе, крепче и легкомысленнее. Черт, как бок-то болит…

Несколько раз на пути ему встречались довольно значительные препятствия, а один раз Эд даже весьма серьезно застрял: пришлось возвращаться назад. Алу тут явно было бы не развернуться. Пыли и паутины в тех воздуховодах, по которым пробирался Эд («не заблудиться бы тут!.. хотя общее направление ясно: надо все время вверх…») было не меряно, он собрал на себя столько, что, вероятно, на свежем воздухе будет походить на сильно отощавшего медведя. «И почему мы были приблизительно одного размера только такой недолгий период времени? — подумал он с тоской. — Сейчас свалил бы на него все это дело, а сам бы тихонечко сидел в зале, зализывал раны…» Впрочем, с Ала все равно сталось бы сплавить его сюда, хотя бы под тем предлогом, что оставаться все-таки более опасно, а у Эдварда семья…

Препаскуднейший выбор, что ни говори. Ал — тоже его семья. За него он тоже несет ответственность.