Жертвы времени (СИ)

Ее сапожки застучали по ступеням.
Вот только этого мне и не хватало, – тоскливо подумал я. Признаться, сейчас мне снова как никогда хотелось просто уснуть. Вода, текущая из-под крана казалась ледяной – такой у меня был жар, а двигаться было невыносимо тяжело. Тем не менее я привел себя в порядок, сбрил щетину и, взглянув на себя в зеркало, в который уже раз подумав, что пора остричь волосы.
Когда я вернулся, Моралли уже снова была в комнате – застилала чистую свежую постель. Как она успела так быстро обернуться? Когда она закончился, я лег и кажется почти сразу уснул. Так началось наше знакомство.
Дочь гончара приходила ко мне каждый день. Мы часами разговаривали с ней о ее жизни, о ее отце, обо мне, о том, что я знал и видел, о том, что читал. Она приносила мне книги, еду, какие-то настои; делала припарки, чтобы ослабить жар и мучивший меня тяжелый кашель, который тревожил спину и сводил меня с ума. Какой-то бойкий мальчишка таскал Моралли воду, дрова для камина, корзины с едой, а потом тихо подслушивал из-за двери, пытаясь расслышать то, о чем мы разговариваем.
Пришлось и его тоже звать. Мальчика звали Эдри, и вскоре у меня в комнате уже собирались не только Моралли, но и Эдри, его сестра Джой, и все их друзья, чьи ребяческие восторги утомляли меня безмерно. Я с трудом подыскивал всякий раз то, что модно рассказать о больших городах и о людях, что-то, что могло научить детей чему-то хорошему.
По счастью, Моралли не отличалась терпением и не давала детям долго наседать на меня, выгоняли их прочь и, распарив травы, укладывала мне на грудь теплое полотенце. Я частенько засыпал под ее непринужденное щебетание или смотрел, как она расписывает очередную вещицу для лавки. Как-то так сложилось, что в мою комнату перекочевали краски, кисти и банки с лаком.
В тот день девушка как раз прогнала детей и уселась в кресло, положив перед собой большую плоскую тарелку.

–Мне кажется, подойдет синий, белый, черный и коричневый? – она показала мне тарелку. –В центре будет синее солнце, по краям лепестки, круги и угловатый орнамент?

–Попробуй, – я всегда соглашался с ней, зная по себе простую истину: если художник что-то предлагает, он уже видит это своим внутренним чутьем. Пытаться предложить ему что-то иное – значит сбить с уже взятого ритма.

Она окунула кисть в баночку и принялась за работу.

–Ты сегодня выглядишь лучше, – сказала она, выводя тонкие линии. – У тебя даже появился аппетит. Я когда тебя впервые увидела, ты показался мне очень… странным.

–Страшным, ты хотела сказать? – развеселился я.

–Ну, худым, – попыталась она тактично обойти мой вопрос.

–Заморышем, – подсказал я. – Болезнь плохо влияет на внешность.

–Это точно, – она оторвалась от тарелки. – Но у тебя живые глаза.

–Я тебе нравлюсь? – внезапно для самого себя спросил я и почувствовал, как загорелись уши.

–Глупый какой вопрос, – засмеялась Моралли. – Дори Мастер запер нас тут с тобой один на один, так что мне приходится с тобой разговаривать.

–Ах, – поскучнел я, – приходится? Наверное, я занимаю слишком много твоего времени, ходишь тут за мной как за ребенком…