Жест Лицедея (СИ)

Вот это меня задело особо. Я шарм прокачал до 27! Да я душу в свою внешность вложил! Еще не красавчик, но я точно не уродец!

До меня оставалось им менее десяти шагов. Вскинул правую руку, замыкая большой палец с мизинцем — ярко-синие нити вонзились в мудозвона с ножом. Бля, сколько раз говорил себе: «контроль энергии при разряде — дело святое!». Снова переборщил. Сученка тряхнуло так, что он отлетел на клумбу — слишком резкое сокращение мышц от электрошока. Завоняло паленым мясом и горящим тряпьем. Скорее всего он не жилец, хотя еще корчится, подергивается среди зарослей сорняка.

На пару секунд позже пускаю «Инквизитора» в старшего, с левой и тут же провожу резкий тае тронг в хрипатого. Он так и осел наткнувшись носом на мою пятку. Вот со старшим вышло хуже: не взял его «Инквизитор». Да, болью мышцы свело так, что он заорал, выпучив глаза. И тут же в запале кулаком мне в морду. Я успел среагировать — уклонялся влево. Но, сука, он зацепил. Хорошо так зацепил по касательной глаз и щеку.

С магией экспериментировать теперь не было времени. Отскок назад и резко в ход колено. Получи, мудило, красивый као кон! О, как это неприятно! Оказалось, больнее «Инквизитора»! Гопник заорал, падая наземь и отползая с тротуара. Его дружок после знакомства с моей пяткой, кое-как поднялся на ноги и побежал, перепрыгивая кусты.

— Эй, а как же два рубля? — бросил я ему в след.

Наверное, бравада была поспешной. Старший вполне мог прийти в чувства и доставить мне серьезные проблемы. Тем более физический он выглядел значительно крепче меня. Не желая рисковать, я снова ударил его «Инквизитором». Вот теперь подействовало очень хорошо: он заорал как дикий зверь, корчась на траве.

— Пять секунд на размышление: бежишь отсюда или я тебя убью! — сурово проговорил я.

Видимо, он очень любил жизнь: превозмогая дикую боль, пополз на четвереньках в сторону, кое-как поднялся на ноги и побежал.

А зацепил он меня неприятно. Щеку точно рассек — я чувствовал пальцем липкую кровь. И глаз может заплыть.

В общем, скорее бы к дому надо. Возникла мысль, что правильнее найти здесь, в запущенном сквере укромное место, сесть в медитации и хотя бы на четверть восстановить резерв магической энергии. Так как бы оно правильнее: вдруг эти места богаты гопотой и снова придется им объяснять, что я деньги мерзавцами не подаю. Но, с другой стороны, пока здесь зависну, эти уроды могут очухаться, друзей подтянуть. А еще Ирина ждет. Она очень волнуется. В общем скорее к дому!

Ирина Львовна беспокойно расхаживала по фойе, когда я вошел. Увидев меня, она побледнела и дрогнувшим голосом произнесла:

— Троцкая?

— Ну, да, от Троцкой. Задержался чуть, прости, — ответил я, поворачивая голову к подоспевшему Кузьме Капитоновичу.

— Ох, ваше сиятельство! Может холодное надо приложить? — воскликнул он. — Я сейчас к аптечке за снадобьями. Вы садитесь, садитесь пока на диван! — он махнул рукой и, прихрамывая, побежал к аптечке.

Тут до меня дошло, что «мама», вопрошая «Троцкая?», имела виду причину происхождения моего фингала под глазом и крови на щеке — эти прелести я сейчас видел в зеркале.

Я рассмеялся, и объяснил:

— Мам, это… — указал пальцем на свой еб...льник, — точно не Троцкая. Это последствия забавного инцидента в сквере. Денег с меня какие-то мудаки требовали, ну и… один, в общем, не дождался — помер. Остальные разбежались.

— Лучше бы ты им дал деньги! Саша, ну зачем ввязываться! — она обняла меня. Кстати, сейчас именно по-матерински. С удивительным теплом, заботой.

Какие-же у нас странные с Ирочкой отношения!

Прибежал Капитонович с какими-то склянками. Вдвоем они меня одолели: усадили на диван, чем-то ублажили, намазали.

Ужинать мы решили в моей комнате. Там, нетерпеливо поедая жаркое из оленины, попивая пивко, я пересказал Ирине разговор с Троцкой. Разумеется, только тот, который состоялся в «Красных Карибах». После чего графиня глубоко задумалась. Изредка пригубляя вино из высокого бокала, что-то шептала, вспоминая, затем сказала так:

— Про то, что ты или Петр Михайлович как-то связаны с ключами, слышу первый раз. Но Денисов что-то подобное говорил, когда приходил к нам. Говорил он, конечно, не со мной, а с твоим отцом. Будто для него самого и Петра Михайловича маги сделают доступ. Куда — я не помню, или скорее всего не знаю. И вот что, пожалуй, важно… — отставив бокал, она потянулась за сигаретой. — То, что Петр Михайлович сказал тогда, мол, для Саши — то есть для тебя — тоже это лучше сделать. Так точно он и сказал. Это я запомнила потому, что он добавил, мол, вдруг с ними что случится, пусть хоть Саша останется. А я еще сердилась, возражала, что с ним ничего не может случиться.

— То есть ты думаешь, будто «маги делали доступ» — это и есть какой-то особый ключ? Как он выглядит? В нас он что ли встроен? — я помог ей прикурить.