Жест Лицедея (СИ)

Дорога к старому кладбищу оказалась размыта, и нам пришлось оставить транспорт на обочине, дальше двинуть пешком. Здесь я очередной раз осознал: Ирина Львовна не только хорошо трахается, но вдобавок она — умная, прагматичная женщина. Если бы я поехал один, я бы не нашел это место сразу — пришлось бы обращаться к деревенским. И вряд ли бы им понравился интерес чужака к родовой усыпальнице Трубецких, чье поместье, кстати белело недалеко от дороги на холме. Даже если бы я решил вопрос с местными, то мне бы вряд ли пришло в голову взять с собой лом, лопаты и прочий инструмент. А Ирине Львовне, представьте, пришло. И еще: если бы я это все взял, то мне бы пришлось переть это от дороги до кладбища самому. Но таскать всякие тяжести, ведь это не мага работа, тем более не графа.

Но, к счастью, с нами были «муромцы», несшие инструменты, а мы с Ириной Львовной неторопливо следовали за ними в сторону изгороди, наполовину утонувшей в высокой траве. Уже ближе к воротам нас нагнало трое верховых, может быть местных, а может и нет. Видом они не особо смахивали на крестьян или работников с поместья — слишком много смелости, даже наглости во взглядах и одеты относительно прилично. Нагнали, поинтересовались, что нам здесь нужно.

Пока мы пребывали в минутном замешательстве, предвкушая неприятные объяснения, Ирина не растерялась, вытащила из сумочки листок с договором на телохранителей с «Муромца», развернула его, так чтобы печать бросалась в глаза, и говорит:

— Императорским распоряжением, будем обследовать одно из захоронений. Поезжайте отсюда, если не желаете нажить неприятностей.

Всадники, разумеется, бумагу читать не стали. Сразу смягчились, будто нас зауважали. Даже предупредили, что рядом приютились бездомные псы, которые бросаются на людей. И действительно, едва мы миновали ржавые ворота, как послышался недобрый собачий лай. На тропу между могил выбежало с семь-восемь псов. При чем половина своры вовсе не мелкие шавки, а такие, что волку в схватке фору дадут.

Вот здесь меня неприятно удивил наш боевой маг. Как псов увидел, так попятился, едва ли не за Ирину прячась, и говорит:

— Вы стреляйте, стреляйте скорее! Я сейчас попробую испуг на них наложить.

Сдается мне, он не на собак собирался испуг наложить, а от испуга в штаны. Илья и Олег не разочаровали. Руки от инвентаря мигом освободили и тут же грянули пистолетные выстрелы. Вот только пистолеты их двухзарядные. Три выстрела мимо. Лишь один пес завизжал, завертелся, раненый в бок. Олег схватился за саблю, взмахнул отгоняя псов. Хотя на мой взгляд эффективнее от злой собачни отбиваться лопатами. Илья сглупил, начал пистолет перезаряжать. Благо псы осторожничали и не бросились разом. Я тоже не остался без дела — решил испытать на них «Инквизитор». Шагнул вперед, загораживая Ирину, которая, кстати, очень разволновалась. Вскинул обе руки и направил волну воздействия на рыжего самого здорового, и того, что с оторванным ухом.

Эффект, я вам скажу, поразительный! Рыжего словно подбросила в воздух неведомая сила. Завизжал так, что меня до костей пробрало. И дернул в полном безумии в кусты. А тот, что без уха, взвыл, задергался и тут же мордой в землю — помер, судя по застывшим глазам. Тут и маг Яков Самознаков себя проявил: зачем-то траву поджог у дороги. Олег его потом справедливо обматерил, так как траву пришлось тушить, пока огонь не пошел гулять по кладбищу.

Илья, кстати, пистолет шустро зарядил и пристрелил какого-то кобелька. Остальные оставшиеся из своры благополучно разбежались, визжа и давясь лаем.

Мы двинулись дальше. Кладбище маленькое и усыпальницу Трубецких видно почти от ворот, потому как она — самое внушительное здесь сооружение и дорога ведет прямиком к ней, хоть и позарастало все кустарником и бурьяном. Поначалу я не мог разобрать, что не так с самим кладбищем, но потом до меня дошло: крестов здесь нет вообще! И откуда кресты возьмутся, если всем рулит Перун с богами-помощниками? Вместо крестов скорбные стелы. В основном деревянные, где-то белело пару каменных. А на одном из надгробий я прочитал надпись, что меня позабавила:

«Пусть облака будут пухом душе твоей…». Заметили? Не земля тебе пухом, а облака. Потому как всех усопших местный люд уверенно направляет к Царю Небесному, что справедливо. Забота не о бренном теле, но вечной душе здесь в почете. Ладно, это все лирика, хотя и душевная.

Подошли мы к усыпальнице. Конечно, у Трубецких размах не такой, как у египетского Хеопса, но тоже знатно об ушедших предках позаботились. Сооружение из огромных каменных блоков, сложенных очень ровно, ладно. В высоту сооружение невеликое, но вот ступени, ведущие вниз, очень даже намекают на приличный масштаб. Впрочем, как и земляной вал, облегающий каменные блоки по бокам.