Жест Лицедея (СИ)

Троцкий мрачный, даже суровый стоял в фойе, точно темный монолит. Возле него подпирали стену два здоровенных мужика — наверное, телохранители. Когда он увидел меня, спускавшегося со Светланой едва ли не под руку, то на его лице отразилось удивление, граничащее с охренением. Однако истинное охренение ожидало его примерно через минут сорок. Но об этом позже.

— Пап, прости, не сообщила ничего. Так замоталась с Сашей… Ты, наверное, знаешь? Эти сволочи его маму убили! — Троцкая сделала такое личико, что я едва сам не заплакал. — Представляешь, когда все это случилось, Ирина Львовна меня собой от пуль закрыла. Благодаря ей я только жива. Я даже пистолеты не успела достать.

И вот здесь Светлана пустила реальную слезу и шмыгнула носиком.

Конечно, Григорий Матвеевич от такой сцены опешил.

— Мои соболезнования, Александр Петрович, — произнес он и протянул для пожатия широкую ладонь. — Примите, очень жаль. Очень!

— Благодарю, Григорий Матвеевич, — я пожал его руку, пуская приготовленную заготовку «Я Хороший» и с абсолютным трагизмом уронил взгляд на пол. — Может не откажитесь задержаться ненадолго? Попрошу подать нам чего-нибудь выпить? — скорбно предложил я. — После всего этого, наверное, кстати будет нам всем выпить.

Троцкого очень важно задержать подольше: «Формат С:» ему прямо доктор прописал. И лучше это сделать сегодня.

— Пап, смотри, — Троцкая повернула голову, чуть откидывая волосы с затылка. — Потрогай там осторожно. Такая шишка, чуть голова вдребезги не разбилась. Вышло так, в общем вчера полдня лежала здесь у Саши, он мне выделил комнату рядом со своей. Даже к себе на Патриаршие не смогла поехать и в салоне не была.

— Свет, как это вообще могло произойти?! Почему ничего не сообщила мне, что поедешь в эти Дубки?! Тем более вместе с Разумовскими?! — он все-таки коснулся ее затылка, нащупал огромную шишку и как-то боязливо отдернул руку. — Тебе к доктору нужно срочно! Едем сейчас же!

— Пап, нет. Нам о многом нужно поговорить. Давай поднимемся к Саше или посидим здесь в гостиной. Мне нужно рассказать тебе кое-что важное. Только своих здесь оставь, — она кивнула на телохранителей. — Это без свидетелей.

— Федор, Арви, ждите у кареты, — распорядился Троцкий.

Я решил, что лучше всего такого гостя будет принять в гостиной — пока наверху ему нехрен делать. Светлана проводила «отца», открыв соседнюю дверь, а я попросил дворецкого накрыть нам скромный столик: с коньяком, водкой, хорошим вином — мало ли к чему у наследника великих революционеров душа лежит.

Григорий Матвеевич нехотя расположился на диване у окна вместе со Светой, я же устроился в кресле сбоку, так чтобы при полуповороте головы хорошо видеть его. Пока графиня рассказывала «отцу» заранее заготовленную историю, а Дарья Тимофеевна хлопотала, накрывая столик, я занялся тайными манипуляциями с гостем. Первым делом, тык, тык, тык…

«Объект-инфо»

«Троцкий Григорий Матвеевич. Возраст 53 года. Магическими техниками не обладает. Волнение. Сильное удивление. Значительное недовольство. Непонимание дочери. Непонимание последних событий. Отношение к вам: пренебрежение, антипатия, незначительная потребность в общении с вами, желание подчинить вас, желание унизить вас».

Что ж, не так плохо, как я ожидал. С этим типом вполне можно поработать. И поскольку времени у нас было в достатке, я решил начать «Нежного Касания». В ментальное облако Троцкого я проник без труда, просканировал его на эмоциональные аномалии, ловко и надежно встроил «Я Хороший».

Тем временем Светлана вещала ему о многодневном, сложном расследовании, на предмет «где же находится то самое место с тайником». По нашей версии, я знал лишь о том, что тайник в поместье Трубецких, а остальное мы выясняли в содружестве с Троцкой. И она об этом не посвящала никого, якобы потому, чтобы не привлечь внимания лиц, действующих в интересах императорской семьи и Сталиных — об тайных их разногласиях мы знали. Кстати, Григорий Матвеевич повелся на это и счел такой ход мудрым. Лишь сетовал, что «дочь» так рисковала и держала и его в неведение. Но весть, о том, что тайник найден и он у нас в руках, его приятно расслабила.

Закончив с «Нежным Касанием» я приступил к самому сложному: тонкому, выборочному «Формату С:». Я задавал мыленные вопросы о разных аспектах отношений с Разумовскими и, отмечая наиболее эмоционально окрашенные области, подтирал их или значительно снижал заряд.

Между делом мы с Григорием Матвеевичем даже выпили по три рюмочки: он водку с лимоном под балычок — дурное сочетание. Я коньяк с бастурмой.