Жестяной самолетик

Я больше по ночам не просыпаюсь,
Терзаясь нерожденными стихами.
Своим путем иду, легко ступая
По серым дням тревогой-каблучками.

Мой дом давно не светлая обитель,

Где щедро сыплют слов чеканных злато, –
Теперь сюда идут, как на магните,
Шуты, бродяги, пьяные солдаты,
И прочие, рогаты и кудлаты,
И те, другие, – из шестой палаты.

Тут не поют ни арфы, ни клавиры,

Тут стари нет ни хохломской, ни гжельской.
Мои пророки – мачо и задиры,
А человек мечты – поручик Ржевский.
Тут все напитки посильней кефира,
А творчеству потворствует сатира.

Моя сестра – не фея, не Лаура,

Не трепетная дева-истеричка.
Моя сестра практична и цинична,
Папашу Фрейда знает на отлично,
Язвит об анатомии Амура
И с бизнесменом крутит шуры-муры.

Мой домовой грозится утопиться,

Вещает о морали и законе.
А я плесну ему вина в корытце –
И он плывет… Всё правильно – не тонет.
Поет он о девице у криницы,
Что принесет водицы похмелиться.

А вот и муза! «Здрассьте!» Сядет грузно,

Посмотрит строго, заворчит басисто…
Нет, мне давно не скучно и не грустно –
Романтик превратился в реалиста.

Быль о Маленькой Волшебнице

(светло-сиреневая гелевая ручка, на полях – всклокоченное нечто в профиль, подпись «Афтопортрет с недосыпу»)

Ты умеешь создавать миры.

Это совсем не сложно.

Если очень-очень в них верить – они никогда не заставляют себя ждать. Твой сегодняшний – с золотистыми башнями, бирюзовыми дождями и розовым котом, спящим на коленях у самой доброй во всех мирах старушки с лицом твоей бабушки… Кот розовый, потому что объелся варенья из лепестков роз, и теперь ему снятся такие сладкие сны, какие он видел только котенком, когда дремал под тем вон деревом, увенчанным короной из пурпурных цветов…

И совсем не надо смотреть через цветные стекляшки, обманывая глаз. Он взаправду такой, этот мир, ты ведь знаешь?

Ты слышишь, как тяжело и радостно дышит букашка, похожая на ожившую мамину брошку? Взобралась на самую солнечную из травинок и горделиво осматривается.

Ты хочешь с ней поздороваться, но не знаешь, как ее зовут? Нет, знаешь, надо только вспомнить. Посмотри, как она похожа на строчную букву «а» из прописи…

– Привет, Буковка!

– Привет, Маленькая Волшебница!..

– Путешествуешь?

– Ага! – Буковка улыбается и вся сияет. – Я бы и на радугу взобралась, но сегодня нет радуги. Досадно, правда?

Тебе немножко стыдно, что ты не догадалась насчет радуги, и ты обещаешь Буковке, что завтра радуга обязательно будет. И послезавтра. И каждый день, пока Буковке не надоест путешествовать по радугам.

Букашка удивляется:

– А разве может надоесть?..

– Настя, тебе не надоело болтать по телефону?! – кричит с кухни мама. – Ты уроки сделала? Смотри, я проверю.

Ты перестаешь быть Маленькой Волшебницей и становишься просто маленькой девочкой. К счастью, ненадолго. Уроки поделаны, портфель собран, усталая мама смотрит сериал, который почему-то называет замечательным, хотя там все плачут, а когда не плачут, то орут друг на друга. Ты возвращаешься в свой мир. На этот раз не одна, а с бабушкой. Бабушке нравится твой мир, но у нее всего-то десять минут: вот-вот должна прийти Надежда Петровна из тридцатой квартиры с рецептом какого-то «совершенно сказочного» варенья.

Ты ждешь, пока соседка уйдет. Тебе не скучно ждать: можно поболтать с Буковкой, к тому же кот проснулся и ему не терпится похвастать своими снами.

Бабушка приходит. Но не в твой мир, а просто в твою комнату, чтобы напомнить, что пора ложиться спать. А когда ты предлагаешь познакомить ее с Буковкой, мягко отказывается:

– Я в этом ровным счетом ничего не понимаю, Настюшенька, – и, видя, что ты расстроилась, добавляет: – Давай-ка мы вот что сделаем: попросим Надежду Петровну перепечатать твой рассказ, у нее на работе пишущая машинка есть, и отнесем его в редакцию нашей газеты. Кажется, там иногда бывает детская страничка.