Жесткая Мужская Проза (СИ)

А у нас был очень существенный повод для восторгов и любви, на полигоне приходилось спать... Ох! Где только и не приходилось и в болотах, и на щебне, и на каких-то кочках... Но это и не замечалось, спать-то на этих кочках приходилось всё равно не более четырёх часов в сутки, а всё остальное время гоняют бес перерыва. Так создавались условия "приближенные к боевым". А когда недели две поспишь в условиях приближенный к боевым, то уже совсем не интересно, где спишь, главное, спишь!! После такого сна о своей коечке только и приходилось мечтать, вспоминая чистые простыни и желанненьку и такую любименькую подушечку, если ещё есть силы о чём-то мечтать. А когда ещё на разведподготовке за трое, четверо суток поиска, заведёт нелёгкая, чёрти знает куда... И уже с хрустели все сухари, то уже не знаешь, о чём мечтать, толи о котелке, пускай даже холодной, шрапнели (своеобразная армейская каша), или безразлично куда упасть и вырубиться...

Теперь никто и ни за что не уговорит меня сходить в поход с ночёвкой. Напоходился, на всю жизнь.

Вспоминаю, как наши бэхи (БТР) въезжали в часть. Вся рота, от командира роты до последнего рядового, все уже в расслабоне. Дома... Команда: "К машине!". На этот раз можно не торопиться, норматива уже ни кто не соблюдает. Вылазим через люки, грязные, в своих выгоревших просоленных потом хэбэшках, строимся в неровные шеренги. Сейчас можно, расслабон - мы дома. Стоим со всем оружием, тощими сидорами (вещмешками), снаряжением, вытащили из беэх железные ящики с пистолетами, деревянные с гранатами и патронами НЗ. Старшина придирчиво проверяет целостность пломб на них.

Потом "Становись!", "Равняйсь, смирно! Шагом марш!", заходим в ружпарк, укладываем оружие в пирамиды, повзводно. Старшина с дежурным по роте проверяют, по ведомости, комплектность, а мы в строю, стоим напротив ружпарка, предвкушаем скорую свиданку с коечкой, и высказываем мнение по поводу старшины и дежурного. У кого-то кончается терпение, и тогда где-то из задней шеренги раздаётся звонкое:

- Общественное порицание старшине и дежурному!

И семьдесят глоток начинают тягуче и заканчивают резко:

- Ууууу, суккаааа!

Кто общественного порицания не слыхал, тот не когда не представит этот угрожающий рёв. Старшина и дежурный, в принципе свои, такие же срочники. Старшина показывает кулак, мол, погоди, дай разобраться, а я вам ещё припомню. Он это может...

А потом долгожданная: "Равняйсь! Смирно! Вольно! Разойдись", и всё... Мы свободны!

Толпа сразу с рёвом несётся к своим коечками, раскручиваем матрасы, скрученные, перед выездом на полигон, в рулоны. Подвязываем к койкам вещмешки, развешиваем шинели. После этого, раздеться до пояса, подпоясаться полотенцем и неторопливо, это главное, вальяжно, в умывальник. Там хлопки по плечам, давно не видавших друг, друга земляков из других рот, плеск воды, обмен новостями... Кажется это было так недавно, кажется ещё звучит в ушах голос старшины.

В начале четвёртого с экзаменом было покончено, и мы погнали в столовку. В нашей учебной группе двадцать четыре студента, даже трое девушек. Но доминируем мы, те, кто уже отслужил, нас всего пятеро, этой бригадой мы и отмечаем различные мероприятия.

- Нет, сначала в "Генделек", "бецманом" затоваримся- заорал Мельник.

По традиции, в подземном переходе, орали:

- "Гей наливайте повне чары!

Щоб через винця лилося...."

Прохожие улыбались, слушая наши рулады, тут без дураков, спеть надо на высшем уровне. А потом, как всегда, после экзамена, в студенческую столовку. Поднимаясь по лестнице в верхний зал, меня окликнул сидевший за столиком у ограды лестничной клетки, Володька, аспирант с кафедры:

- Сдал?

Я поручкался с ним сквозь решётку ограждения:

- А куда ж деваться, положение обязывает.

А в полупустом зале уже орал Мельник:

- Гуляй студенчество, за всё уплачено! Эх! Гулять, так гулять! Раздача, наливай полборща и выдавай восемь ложек!

В столовке начали с четырёх бутылок "бецмана" (вино "Биле мицне"), потом добавили.

Потом уже оказались в "Аквариуме", кафешке-забегалове на бульваре. Где уже мешали вино с водкой, пивом... Смертельный коктейль... Я даже полез с какой-то барышней танцевать, да так лихо, что чуть её не уронил... Потом тащили в общагу вырубившего Мельника... И уже было начало десятого, когда мы с Петром спустились в метро. Там Петра развезло, и он начал "строгать", и додумался же, прямо себе запазуху, между пальто и пиджаком, спрятав лицо в отворотах пальто. Я прикрыл его от взглядов немногочисленных пассажиров. Нам с ним надо было на электричку. Ему ближе, на пару остановок, чем мене.

- Тоха, прикроешь?

Он был к этому времени женат, и теперь от меня требовалось, пойти с ним и отвлёчь его жену, пока он будет наводить порядок со своим гардеробом в ванной.

- Замётано...- мне тоже было не сладко. Чёртов коктейль... Водка явно требовала от пива, выйти наружу, для разборок.