Жесткокрылый насекомый

— Не слишком ли серьезное обвинение? Между прочим, у меня все в порядке. Мужики, в чем дело, вообще?

Распопова популярно объяснила, что некая Марина Васильевна Кулик нелегально держит у себя детей для дальнейшей продажи…

— Чего?! Мужики, она серьезно, что ли?

И просветил введенную в заблуждение оперативную группу, что никакого притона у Кулик не было и нет и что тетка решила на старости лет завести детей, открыть семейный детский дом и пригласила к себе в гости ребят из приюта. Тем понравилось, и они на следующий день прибежали снова, но неофициально и с друзьями. Пропажу вернули с милицией — вон Распопова их утром и возвращала, но угланам до того понравилось приключение, что они снова сбежали в двойном составе.

Теперь за беглецами приехала сотрудник реабилитационного центра, а заодно и его позвали, чтобы все по закону.

— А мы тогда зачем? — не понял старший оперуполномоченный.

— Вот я и спрашиваю — зачем?

У Распоповой от такой наглости дыханье сперло. Не давая ей опомниться, Лопаницын предложил:

— Может, просто ребят увезем, если уж приехали? Тут всего-то минут двадцать ехать… С меня пиво.

Оперативники согласились. Петр поднял голову и свистнул. На балкончике появилась Марина Васильевна.

— Спускайтесь, сейчас поедем!

Через пять минут шестнадцать мальчишек и девчонок вышли парами из подъезда и чинно-блинно сели в автобус, с презрением глядя на Распопову. Вслед за ними в «пазик» зашли Геращенко и сама Кулик.

— Бдишь? — Галина нависла над коллегой.

Распопова только глазами хлопала. Ее только что нагло провели.

— Шеф, поехали! — крикнул участковый. тридцать два и тридцать один, а потом еще два раза по столько же.

Опергруппа уехала сразу же, едва пассажиры выгрузились у ворот Центра реабилитации. Распопова сказала, что проследит, и тоже вышла.

— Ну? — Она осмотрела своих оппонентов. — И что вы придумали? Вы здесь все заодно, да? Одна банда? Я вас не боюсь!

— Дура! — крикнул Евгений из-за спины Марины Васильевны.

— Идемте, нам нужно все обсудить, — велела Геращенко. — Ребята, во дворе пока погуляйте.

— Что? — Распопова ощерилась. — Кажется, и ваша контора тут замешана, да?

— Дура!

— Хорошо, — скрипнула зубами Галка. — Марина Васильевна, чтобы ребята не волновались, проводите их в приемный изолятор. Эта женщина вам покажет, куда идти.

С видом победителя Распопова повела детей с «мамой» за собой, а Геращенко и Кулик вошли через главный вход, к директору.

Лопаницын остался курить на улице.

Не прошло и получаса, как участковый понял, что укурился насмерть.

Потому что увидел, как из земли проклюнулся сначала один, потом другой, потом еще несколько и, наконец, целая грядка Куликов.

Зрелище было жутковатое: ладони рвут дерн, разгребают грунт, и на свет появляется сначала голова с грязным, бессмысленным лицом, потом, выворачивая комья сырого глинозема, появляются плечи, руки упираются и вытягивают на свет все остальное. А потом земля осыпается, и вот он, стоит новенький, как с иголочки, Женя Кулик.

Не успел Петр Ильич проморгаться, как двор Центра оказался полон детей.

— Мама, мама вернулась! — закричали Кулики, едва Марина Васильевна вошла в изолятор. — Мама, ты за нами?

Кулик онемела. Вот Саша. Вот близняшки Виктория и Вероника. Мишка, Кирилл, Аннушка…

— Ма, мы домой сейчас, да? Ма, ты нас насовсем забираешь?

Медик и нянечка с воспитателем во все глаза смотрели на эту сцену: дети со всех сторон облепили непутевую мамашу, а та лишь губами шевелила, будто пересчитывая.

— Мои, — вдруг сказала Кулик, и взгляд ее стал быстрым и ясным. — Они все мои, и я их забираю. Ребята, собирайтесь.

— Как же, мамаша? — встрепенулась дежурная воспитатель. — Нет, так не положено, стойте, нужно документы оформлять.

— Я вам не позволю, — вскочила Распопова. — Это похищение!

Марина не ответила. Она толкнула запертую дверь — и та выпала вместе с косяком.

— Дети, домой! — позвала она.

С веселым гвалтом ребята потекли в дверной проем, и, как ни пытались нянечка, воспитатель и Распопова остановить этот поток, ничего у них не вышло.

Петр Ильич, увидав Марину Васильевну в окружении ребят всех возрастов и размеров, понял, что теперь драки не избежать.

— Куда собрались?

— Домой, — ответила Кулик.

— С детьми?

— Да. Что-то не так?

— Насколько мне известно, у вас нет детей.

— Теперь есть.

— И когда только успели?

— Дайте пройти.

Позади уже бежали крайне взволнованные сотрудники Центра, размахивала руками и бюстом Распопова, и вообще сцена напоминала эпизод из военного фильма, когда оккупанты вот-вот войдут в город, а никто не успел сбежать: всеобщая суета и паника, и никто не знает, что предпринять.

Лопаницын раскрыл кобуру. Это была простая демонстрация силы, могла подействовать, а могла и нет. Но лучше бы подействовала…

— Думаете, испугаюсь? — Глаза Марины Васильевны пылали.

— Нет, вы ведь такая смелая! Не порите горячки. Хотите забрать детей — сделайте это цивилизованно. Вас ведь сожрут иначе, вместе с ребятами и кошками.