Жестокая охота

— Давно пора, — чужак сощурил и без того узкие, глубоко упрятанные под надбровными дугами глаза.

— Когда прибывает груз?

— Через два дня.

— Кто везет?

— А… — пренебрежительно махнул рукой парень. — Дешевый фраер…

— Кто встречает?

— Я. Как обычно…

Юродивый понимающе кивнул — Леопольд уже ввел его в курс дела.

— Сколько тебе платит Павел Константинович? — спросил Бубенчиков, пытливо вглядываясь в лицо сидящего напротив.

Поколебавшись некоторое время, тот нехотя ответил.

— Всего-то… — развеселился Игнатий. — Негусто! За харчи не высчитывает?

— Нет.

— Негусто, — повторил Бубенчиков. — При его-то доходах…

Сунул руку в нагрудный карман, вытащил деньги, положил на стол.

— Это задаток. Получишь товар — твои десять процентов от выручки. Идет?

— Лады… — оживился гость и сгреб деньги огромной лапищей.

— Но чтобы все было в ажуре! Если что — ты нас не знаешь. Понятно?

— Заметано.

— Помощь нужна?

— Обойдусь. Есть надежный человек.

— Хорошо. Но о нашем разговоре он не должен знать.

— Само собой…

— Все остальное обговорите с Леопольдом. — Игнатий повернулся к Турчинскому: — Держите меня в курсе…

— Будет сделано. — Лелик похлопал парня по плечу. — Пошли…

— Момент… — тот допил едва начатую бутылку Игнатия и, не прощаясь, вышел из кабинета вслед за боксером.

— Хамло… — задумчиво глядя ему вслед, сказал Бубенчиков. — С кем работать приходится? А что поделаешь? И все-таки, откуда я знаю того типа из ресторана?

14

В СМУ-131, где работал Зиселевич, капитан приехал к началу рабочего дня. Это был его второй визит сюда.

Вызывал недоумение факт необычной командировки сотрудника в Магадан, где у СМУ не могло быть никаких производственных интересов*

На этот вопрос толком ему ничего не смогли ответить. Формулировка командировочного задания Зиселевича была более чем неопределенна: “…Для согласования технической документации”. Какой? С кем? И почему, несмотря на то, что срок поездки давно истек, никто не проявил беспокойства? Похоже, что такие отлучки вошли в систему — иного объяснения старший оперуполномоченный не находил.

Направление подписал начальник управления. А значит, пришло время побеседовать и с ним. Тем более что, как выяснил Арутюнян, зубчатые колеса, подобные тому, что было привязано к шее убитого, входят в комплект одного из подъемных механизмов, которыми пользовались монтажники СМУ.

Руководитель управления Сванадзе на встречу явно не торопился — он приехал только к половине десятого. За это время Нестеренко успел обстоятельно исследовать всю территорию, изрядно захламленную металлическими конструкциями, кое-как сваленными пачками досок и брусьев, тюками со стекловатой, разнообразной техникой, ржавеющей под открытым небом, и ободранными вагончиками. Побеседовал с мастерами и рабочими, заглянул и в отстроенный недавно просторный гараж, где стояло несколько грузовиков, автокран и две легковушки — красный “Москвич” с разобранным двигателем и темно-синяя “Волга” с забрызганным грязью кузовом.

Поговорил капитан и с главным инженером, издерганным худым мужчиной лет пятидесяти. Все, что вынес из этого разговора Нестеренко, была твердая убежденность — Артур пользовался покровительством Сванадзе.

Нестеренко пришлось послоняться в приемной минут двадцать, пока начальник решил кое-какие вопросы со своими подчиненными. Секретарша, стройная девушка со смазливым капризным личиком, оказалась настоящей фурией: она с такой решительностью пресекла попытку капитана пройти в кабинет, что тому ничего не осталось, как терпеливо ждать ее милости. Даже удостоверение сотрудника МУРа не произвело на нее впечатления — холодно поджала губы, как бы говоря: “Видали мы и таких…”, и лишь затем, выдержав необходимую, по ее мнению, паузу, поднялась и, не взглянув на Нестеренко, гордо понесла свою сверхмодную прическу через тамбур. Через несколько секунд из кабинета горохом посыпались сотрудники, затем выскочила “фурия” с горячим румянцем на щеках, который проглядывался даже сквозь слой косметики, а следом за ней выкатился и сам Сванадзе, невысокий полный крепыш.

— Извините, пожалуйста, за задержку, — подскочил он к Владимиру с протянутой рукой. — Здравствуйте. Прошу вас, проходите, — жестом указал на дверь. — Ас вами, — свирепо вытаращил глаза на секретаршу, которая едва сдерживала слезы, — я еще разберусь!

Сванадзе говорил на русском довольно чисто, и только когда начинал волноваться, в его речи появлялся обычный для южанина акцент.

— Чем обязан? — едва усадив Нестеренко, сразу же полюбопытствовал он и, не ожидая ответа, спохватившись, спросил с извинениями: — Прошу прощения, что будете пить? Есть минеральная, “Фанта”… Можно чай, кофе — не стесняйтесь. Кавказское гостеприимство… — расплылся в широкой улыбке.

— Спасибо. Если можно, минеральную, — не отказался капитан: сегодняшнее утро было по-настоящему летним — солнечным и жарким.