Жестокая память. Нацистский рейх в восприятии немцев второй половины XX и начала XXI века

Зеркалом противоречивых тенденций в общественном мнении ФРГ стали результаты исследования, проведенного институтом INF AS в январе 1985 г.: 54 % опрошенных заявили, что они не хотят больше ничего слышать, видеть и читать о Третьем рейхе и Второй мировой войне, и только 34 % респондентов придерживались противоположного мнения. Но более 60 % участников опроса, принадлежащих к возрастной группе от 18 до 25 лет, полагали, что средства массовой информации сообщают о нацистском периоде слишком мало[576]. «До середины 80-х годов, — отмечал один из исследователей, — ФРГ была республикой тех, кто был старше этого государства. Но теперь она стала республикой двух поколений»[577].

* * *

Приближалась сороковая годовщина окончания Второй мировой войны. В печати Федеративной Республики, на радио и на телевидении развернулась острая дискуссия о смысле военного поражения нацистской Германии. Как нужно отмечать день безоговорочной капитуляции (для немцев и западноевропейцев, в отличие от нас, это 8, а не 9 мая): как «день траура» или как «день освобождения»? «Неудобная памятная дата» — так именовал этот день еженедельник «Die Zeit». Далее следовал прогноз, который полностью оправдался: «8 мая послужит нам уроком, какого прежде не было. Нам очень нелегко достойно отметить этот легендарный день, когда закончилась Вторая мировая война, когда Германия была одновременно побеждена и освобождена»[578]. Социал-демократический еженедельник «Vorwärts» сетовал по поводу «неспособности немцев найти общий язык с собственной историей»[579]. «Вы всегда сможете различать немцев по тому, как они называют 8 мая: днем поражения или днем освобождения»[580], — писал в марте 1985 г. Генрих Бёлль.

По мнению председателя фракции ХДС/ХСС в бундестаге Альфреда Дреггера, день 8 мая 1945 г. стал датой «одной из величайших, если не величайшей, катастроф германской и европейской истории»[581]. «Frankfurter Allgemeine Zeitung», именуя негативную реакцию общественности на заявление Дреггера «чрезмерной и истерической», вопрошала: «Какое внутреннее оправдание существует для того, чтобы праздновать именно эту годовщину?»[582]. Газета «Bayernkurier» назвала возможные мероприятия, напоминающие о капитуляции вермахта, «кощунственными, унизительными» и провоцирующими «национальное самоунижение»[583].

Знаком идейно-политической ориентации консервативных сил стало — вопреки многочисленным публичным протестам — совместное посещение канцлером Колем и президентом Рейганом кладбища солдат и офицеров войск СС в Битбурге (Рейнланд-Пфальц) 5 мая 1985 г. Рейган (при полном одобрении Коля) назвал нацистов «такими же жертвами, как и жертвы концлагерей»[584]. Ответственным государственным деятелям США и ФРГ полагалось бы знать, что на руках похороненных в Битбурге нацистских злодеев — неотмытая кровь борцов против фашизма, в том числе американцев, погибших во время боев в Арденнах и в концлагерях.

«Призрак Битбурга, — был уверен Генрих Август Винклер, — должен помешать нам извлечь уроки из нашей истории, уверить нас в том, что в прошлом мы были совсем иными, чем на самом деле. Он завлекает нас на тропу, которая уже однажды привела нас к катастрофе»[585]. Образная характеристика опасной возможности поворота в историческом сознании ФРГ была дана Тео Зоммером: «Мы знаем, откуда дует ветер, — это ветер, кружащих каркающих воронов над Кифгейзером»[586]. (Кифгейзер — горная гряда, в недрах которой, согласно преданию, погребен император Фридрих I Барбаросса [ок. 1125–1190], чье имя стало символом прусско-германской агрессии. Он спит в пещере, его борода приросла к полу, но придет время, разверзнутся каменные своды, и император выйдет, возродив былое могущество германской империи…)

В этой обстановке неожиданно (и ожидаемо!) прозвучала речь федерального президента, представителя партии христианских демократов Рихарда фон Вайцзеккера в бундестаге 8 мая 1985 г. За кандидатуру Вайцзеккера, который в 1984 г. стал президентом ФРГ, голосовали не только члены ХДС, но и либералы, и многие социал-демократы, поскольку он был для них личностью, объединяющей граждан ФРГ, символом добропорядочности и моральной чистоты. Свое кредо он выразил следующим образом: «Прогресса можно добиться лишь с помощью консерваторов. Нужно не подавлять их, а привлекать на сторону прогрессивных идей… Настоящие консерваторы должны быть открыты прогрессу. Тот, кто отвергает прогресс, становится реакционером»[587].