Жестокая жара

Дворник в резиновых сапогах поливал вымощенный булыжниками тротуар из шланга и, когда они подошли к главному входу в «Брюери Боз», выключил воду. Старинное кирпичное коммерческое здание не только было отреставрировано и служило американской штаб-квартирой британской пивоваренной компании, для привлечения туристов здесь открыли паб в духе Диккенса. Владелец и главный пивовар, Кэри Мэггс, встретил их в вестибюле, и, когда увидел Никки, пресловутая английская невозмутимость моментально испарилась.

— Черт подери! — воскликнул он с мейфэрским акцентом. — Вы вылитая мать!

У Мэггса были причины пристально разглядывать Никки. В семьдесят шестом году в Лондоне, когда Кэри было восемь лет, его отец, преуспевающий пивовар, нанял мать Никки обучать ребенка игре на пианино. Эмигрировав в Америку в девяносто девятом году, Кэри Мэггс продолжил семейную традицию и пригласил свою прежнюю учительницу к собственному сыну.

— Круг замкнулся, — произнес Рук. — Такой своеобразный жизненный цикл.

— Я и сам вижу, что история повторяется. Например, я варю пиво, точно так же, как мой отец тогда в Великобритании, — говорил Мэггс, показывая им свою пивоварню.

Влажный воздух огромного завода был буквально насыщен запахом дрожжей и солода, казалось, его можно попробовать на вкус. Аромат был очень аппетитным и в то же время отталкивающим. Они проходили мимо гигантских чанов и контейнеров, ощетинившихся змеевиками и трубками, и Кэри Мэггс кратко описывал процесс; все стадии проводили прямо здесь, на месте: соложение, приготовление сусла, ферментацию, фильтрование, пастеризацию.

— Не знаю почему, но мне казалось, что котлы должны быть медные, — заметил Рук.

— Нержавеющая сталь. Не оставляет привкуса, их легко чистить и стерилизовать, что самое главное. Вон те котлы покрыты снаружи слоем меди, но это исключительно для красоты, потому что их видно сквозь витрину паба.

— Впечатляет. Ваш отец, должно быть, гордится тем, что вы продолжили его дело, — произнесла Никки.

— Не так уж и сильно он гордится. Мы расходимся по вопросам ведения бизнеса. Папа назвал свой самый знаменитый сорт в честь одного пьяницы из романа Диккенса «Тайна Эдвина Друда».

— «Дердлс», — сказала Хит, вспоминая, как ее отцу хотелось снова отведать этого пива.

— Точно. Так вот, мой дорогой отец, видимо, забыл о том, что Чарльз Диккенс резко критиковал социальную несправедливость и жадность дельцов. И поэтому, возглавив компанию, я не только распространил наш диккенсовский бренд по пабам, но и жертвую половину прибыли фонду «Сторожевая башня». Эта организация борется с эксплуатацией детей. Я их называю «Гридпис».[133]Не слышали о ней?

— Нет, — ответил Рук, которому очень понравилось название. — Но теперь у меня возникла мысль насчет новой статьи, которую можно будет продать в «Rolling Stone».[134]

— Я смотрю на это дело так: как можно продолжать накапливать миллионы, когда половина населения планеты умирает от голода и нехватки питьевой воды? Конечно, для моего старика это все слишком радикально и попахивает социализмом, но он у меня просто воплощенный Скрудж Макдак.[135]Какая ирония, правда? — Кэри рассмеялся и пригладил ладонью упавшие на лоб темные волосы. — Извините, я отклонился от темы. Вы приехали сюда явно не затем, чтобы слушать мою болтовню.

Все трое уселись у бара в пустом пабе на высокие табуреты, крытые красной кожей, и Никки начала:

— Мне действительно нужно поговорить с вами об одном важном деле. Я расследую убийство матери, и, поскольку вы знали ее с детства, я надеюсь получить от вас кое-какую информацию.

— Разумеется. Еще раз прошу прощения за то, что отвлек вас. Я помогу, чем смогу. — Затем Кэри вытаращил глаза. — Но вы же не подозреваете меня, правда? Потому что это было бы просто ужасно, если вспомнить, как я к ней относился. Я хочу сказать, что Синтия была чудесным человеком.

Хит не ответила, потому что сама еще не решила, подозревать его или нет. Вместо этого она приступила к вопросам. Никки подготовилась к беседе заранее, понимая, что разговор будет непростым — собеседник не должен был даже заподозрить о связи ее матери с ЦРУ. И поэтому Хит решила действовать так, как будто разговаривала с обычным свидетелем, и посмотреть, что получится: нервозность, несоответствия в показаниях, ложь или даже новые нити.

— Постарайтесь вспомнить месяц перед ее убийством, — попросила она. — Ноябрь девяносто девятого. Вы не замечали никаких изменений в поведении моей матери?

Подумав, Кэри ответил:

— Нет, ничего такого не припоминаю.

— Она не делилась с вами какими-нибудь проблемами? Не проявляла признаков беспокойства? Не упоминала о людях, которые угрожают ей?

— Нет.

— Не говорила, что за ней следят?

Он вновь задумался и покачал головой:

— Гм, нет, таких разговоров не было.

Затем Хит попыталась установить, действительно ли ее мать занималась шпионажем в доме Мэггса.

— В тот последний месяц вы или ваша жена не замечали никакого беспорядка в доме?

Он с озадаченным видом нахмурил брови.

— Беспорядка — в каком смысле?