Жестокая жара

— Если он только посмеет проболтаться кому-нибудь, я ему в задницу зонтик вставлю и раскрою, — сказал его напарник.

— Это он может, — согласился Таррелл.

Все трое вернулись в отдел, и Никки обнаружила Рука за самовольно занятым рабочим столом у дальней стены. Он указал на оружие и жетон у нее на поясе:

— Приятно снова видеть вас с вашими железяками, шериф.

— Мне тоже приятно, — сказала Никки. — Однако в Париже было лучше…

— Старайся во всем искать положительные стороны. Например, здесь на улицах меньше собачьего дерьма.

— Как изящно. Ты поэт и ценитель прекрасного.

Хит созвала детективов к Доске Убийств на небольшое совещание. Детектив Раймер сообщил, что навел справки в компании, организующей круизы: во время первого и второго убийств Хэнк Спунер находился на берегу. Несмотря на то что Никки исключила его из списка подозреваемых в убийстве матери, она решила перестраховаться и приказала детективу Гинсбург проследить за тем, чтобы он оставался за решеткой до тех пор, пока не будет установлено, где он был в момент смерти Николь Бернарден. Затем она отправила Шерон на загородную прогулку в округ Вестчестер, лично осмотреть железнодорожную станцию Ларчмонт и показать там фото Николь и Спунера. Проверка его алиби досталась Малькольму и Рейнольдсу.

Хит очень хотелось поделиться с детективами добытой в Париже информацией насчет связи убитых женщин с ЦРУ, но в ее маленьком корабле за последнее время слишком часто возникала течь. Она уже доверила эту тайну Каньеро, и теперь предстояло сообщить о ней Тарреллу, Феллеру, Малькольму, Рейнольдсу и Раймеру по отдельности. Хит очень не нравилось работать в такой обстановке, но именно так получается, когда один из членов команды спит с боссом и держит прямую связь с репортером из таблоида.

Закончив совещание, Никки прослушала сообщение от Юджина Саммерса, того молодого человека с лондонской фотографии 1976 года. Когда Хит спросила, не хочет ли Рук отправиться вместе с ней на ланч с Саммерсом, он так возбудился, что пустился в пляс прямо среди рабочих столов, на глазах у всех.

— Боже мой, неужели это я? — воскликнул Юджин Саммерс, рассматривая старую фотографию. — Господи, какой широкий галстук. Здесь вполне могла бы поместиться метла Маргарет Хэмилтон[124]и еще осталось бы место для трех летучих обезьян. — Он вернул фото Никки. — Знаете, я любил вашу маму. Для меня это были замечательные годы, а Синди была особенной девушкой.

Никки поблагодарила его. Юджин сделал глоток чая со льдом, стараясь избегать взглядов других посетителей кафе; в нем узнавали «дворецкого», главного героя реалити-шоу, которое в шестьдесят лет сделало его звездой телевидения. После того как Юджин несколько десятков лет проработал в Европе личным слугой у разных людей, ему позвонил глава студии, у которого он служил одно лето в Лондоне. У этого человека возникла мысль создать телешоу наподобие «Артура»,[125]в котором привередливый и утонченный мистер Саммерс имел бы дело с различными буйными и неряшливыми завсегдатаями вечеринок. Так родилось шоу «Джентльмены предпочитают покушать», успех которого сделал Юджина официальным американским арбитром в вопросах хорошего вкуса и тона во всем, начиная с внешности и заканчивая этикетом и выбором вин.

Саммерс позвонил в участок из своей квартиры в Челси и в оставленном сообщении сказал, что мечтает познакомиться с дочкой Синди Троуп и с радостью встретится с ней. Рук был на вершине блаженства. Он смотрел все выпуски шоу. Кроме того, по дороге в ресторан он спросил у Никки:

— Как ты думаешь, каковы шансы на то, что в этом деле «во всем виноват дворецкий»? Только из-за одного заголовка любой журнал в стране с руками оторвет у меня статью.

И, разумеется, когда они встретились, Никки услышала неизменную реплику о своем поразительном сходстве с матерью. Рук, который регулярно встречался со знаменитыми голливудскими актерами и музыкальными идолами, улыбался, как дурачок, пожимая руку звезде реалити-шоу. Хит молилась, чтобы он не вздумал поставить ее в идиотское положение и попросить сфотографировать его с Саммерсом.

Они начали с печального: Юджин выразил Никки соболезнования по поводу гибели матери, заговорил о том, что не мог поверить в смерть Николь, а теперь и Тайлера Уинна.

— Мне позвонили насчет Тайлера в воскресенье утром. У меня до сих пор голова идет кругом. — Он выдавил улыбку и выпрямился. — Однако это напомнило мне слова Оливера Уэнделла Холмса:[126]«Хорошие американцы после смерти попадают в Париж».

Никки нашла интересным тот факт, что его по-прежнему держат в курсе относительно старых друзей.

— Могу я спросить, кто сообщил вам о смерти Уинна?

— Я не буду называть его имя. Скажем так, наш общий знакомый.

— Вы были близко знакомы с Тайлером Уинном? — продолжала она.

— Одно время — да. Мы не виделись уже — я даже не знаю сколько, сто лет. Однако он из тех людей, которых нелегко забыть.

— Мне кажется, мы подходим к цели нашей беседы. Вы ведь состояли в сети «Няньки», которой руководил Тайлер и где работала моя мать?