Жестокая жара

— То, что Николь, как и ваша мать, имела дело с людьми, не ограниченными строгими рамками государственной службы.

Рук снова вмешался в разговор:

— Исключительно ради интереса спрошу: а что, если ее мать действительно стала двойным агентом? — Заметив, как вздулись жилы на шее Хит, он добавил: — Или если бы так выглядело со стороны — могло ли ЦРУ принять соответствующие меры?

— Не думаю, — ответил русский. — По крайней мере, в пределах США.

— А кто мог бы? — спросила Хит, прекрасно понимая, что, убийца, возможно, стоит перед ней.

— Убить ее? — Он пожал плечами. — Как я уже сказал вам, времена меняются. В конце концов, это могла быть вовсе не правительственная организация, верно?

— Может быть, та же, что устроила нападение на Тайлера Уинна? — подсказал Рук.

— Кто знает? В любом случае такова специфика нашей работы. Она никогда не отпускает тебя. Я лично однажды пытался уйти на пенсию, но ничего хорошего из этого не вышло. Потому и приходится встречаться с людьми в подобной обстановке. — Он жестом указал на лес и ночное небо.

— Даже со старыми друзьями? — уточнил Рук.

— Шутишь, дружище? Именно старые друзья обычно бывают опаснее всего.

Никки сказала:

— Вам должно быть известно, над какими проектами работала тогда моя мать. И Николь.

За свою жизнь ей приходилось проводить достаточно допросов, и сейчас по виду русского, который в притворной задумчивости поднял взгляд к небу, Никки поняла, что он все знал и сейчас размышлял о том, что именно стоит рассказать этой подруге Джеймсона Рука и дочери американской шпионки.

А в следующее мгновение он забыл о Никки и ее делах. Наклонил голову и прислушался. Телохранители последовали его примеру и, напрягая зрение, уставились куда-то за горизонт, словно волки, почуявшие добычу. Или опасность. Хит и Рук тоже прислушались и вскоре услышали, как русские бормочут на своем языке какое-то слово. Рук перевел для нее: «Вертолет». Но Никки сама поняла, что это за звук.

Она снова взглянула на Киже, но водитель уже завел мотор «мерседеса».

— Что это были за контакты «на стороне»?

Телохранитель открыл для Киже заднюю дверцу машины.

Русский медведь стиснул руку журналиста и на прощание хлопнул его по спине.

— Еще увидимся, дружище, а сейчас мне пора, хорошо? — Затем он слегка поклонился ей. — До свидания, Никки Хит.

Телохранители рассаживались по машинам. Раздражение Никки достигло предела: уже во второй раз за сегодняшний день ответ на вопрос ускользал от нее в последний момент. Киже поспешил к своей машине.

— Анатолий, пожалуйста, хотя бы намекните.

— Я же сказал вам. Проверьте в банке! — крикнул он и пригнулся, забираясь в машину.

— Уже проверяла. Мне нужно больше. Прошу вас!

Русский снова выпрямился и посмотрел на нее.

— Тогда подумайте над моими словами насчет новой эры.

И это было все, что ей удалось вырвать у него.

Телохранитель захлопнул за Анатолием дверцу и уселся рядом с водителем. Машины, подняв тучу пыли, описали вокруг Хит и Рука эффектную дугу. Второй «пежо» на мгновение притормозил, пропуская вперед «мерседес» Киже, и затем все три автомобиля умчались прочь с погашенными фарами.

Хит и Рук остались вдыхать мелкую пыль, медленно оседавшую вокруг. Лунный свет придавал окружающему пейзажу зловещий, потусторонний вид. Когда пыль осела, на обочине что-то блеснуло. Подойдя ближе, Никки и Рук обнаружили на земле свои мобильные телефоны и рядом — аккумуляторы, извлеченные, чтобы отключить GPS. Пока они вставляли аккумуляторы и включали телефоны, вертолет пролетел над их головами и отправился дальше; экипаж явно не интересовался Хит и Руком и никуда не спешил. Никки остановилась, взглянула на вертолет, промелькнувший на фоне парижской луны. До полнолуния было еще далеко.

В следующий раз Никки Хит увидела неполную луну спустя сутки в аэропорту Кеннеди, над терминалом № 1, когда они с Руком садились в машину, заказанную для возвращения на Манхэттен. Несмотря на нежелание Никки оставлять Нью-Йорк, Рук опять оказался прав. За время их короткого путешествия оба дела продвинулись вперед. Никки этого было недостаточно — ей всегда было недостаточно, — однако информация, хотя и отрывочная, теперь должна была заполнить критические пробелы на двух Досках Убийств. Хит не давал покоя вопрос о том, что будет дальше. Она знала, что необходимо сделать одну вещь, и это причиняло ей боль. Однако она решила покончить с неизбежным здесь и сейчас.

— Привет, папа, это я, — начала она, когда Джефф Хит взял трубку. Желая поднять ему настроение, она спросила: — Почему ты сидишь дома в субботу вечером?

— Смотрю на дисплей телефона, чтобы не напороться на очередного проклятого репортера, требующего интервью.

— О нет! Все так плохо?