Жестокие игры

— Подкрепленными… — повторил Мэтт. — Интересное слово. — Он взял первый протокол и пролистал до страницы, где часть диалога была помечена маркером. — Ты это читал?

Чарли взял протокол у него из рук и просмотрел.

— Да. После того как Джилли ушла, в Уитни О'Нил заговорила совесть и она стала звать подругу, которая не могла ответить, потому что боролась с нападавшим.

Мэтт протянул ему следующий документ, показания Челси.

— Эта девочка утверждает, что предложила проводить Джилли домой еще до того, как та ушла. Однако об этом ничего не сказано в показаниях Уитни О'Нил.

Чарли фыркнул.

— Это мелочи. Как они могут помнить каждую секунду той ночи? Ради бога, они в один голос указывают время, когда этот парень появился, что он им сказал и как выглядел. Они все признают, что ничего не слышали. Вот на этом должны сосредоточиться присяжные.

— Ваша собственная дочь, — продолжал Мэтт, не обращая внимания на детектива, — утверждает, что Джиллиан настояла на том, что пойдет домой одна. Как будто испытывая судьбу. Должен сказать, что если бы я был той ночью в лесу, то такие «мелочи» непременно запомнил бы. — Он бросил все три протокола на стол. — Какая же из версий правдивая?

Чарли взглянул на агукающую на коврике малышку.

— Поговорим, когда ей будет шестнадцать. Побеседуй с девочкой, которая до смерти напугана после того, как ее подругу изнасиловали в лесу среди ночи, и увидишь, сможет ли она вспомнить подробности. Господи, Мэтт, они еще дети! Они лицом к лицу столкнулись с дьяволом. Им удалось выжить и рассказать об этом… но их до сих пор бьет дрожь. И даже если они не могут вспомнить какую-то подробность той ночи… Как бы там ни было, не на них же напали! Их показания не настолько весомые, как показания Джиллиан. Их показания нужны лишь для того, чтобы подтвердить сказанное ею.

Мэтт молчал. Чарли не выдержал и взорвался:

— Ты хочешь сказать, что я заставил этих девочек пройти через ад и все напрасно? Они расстроены. Присяжные примут это в расчет и не станут обращать внимания на небольшие расхождения, которые не имеют принципиального значения.

— Не имеют принципиального значения? — повысил голос Мэтт. — Здесь все имеет значение, Чарли. Каждая мелочь. Ваша работа сказывается на моей работе. Это не какая-то мелкая кража. Речь идет о хищнике, и единственный человек, у которого есть оружие, чтобы его уничтожить, — это я. Пока не расставлены все точки над «i», этому ублюдку легче выйти сухим из воды и сделать это снова.

— Послушай, это не я виноват…

— Тогда кто? Кто виноват, что Джиллиан Дункан будут мучить кошмары и она до конца жизни не сможет доверять мужчинам, не сможет иметь нормальных сексуальных отношений? Даже если Сент-Брайд проведет за решеткой всю жизнь, потерпевшая никогда полностью не оправится от случившегося. А это означает, что ни ты, Чарли, ни я не сможем забыть о том, что произошло.

Раздраженный голос отца напугал Молли. Она скатилась с игрового коврика и заплакала. Мэтт подхватил ее на руки и прижал к груди.

— Тс-с, — прошептал он, повернувшись к Чарли спиной и покачивая дочь, — папа здесь.

Городок Лойал в штате Нью-Хэмпшир был как раз из тех поселений, которое лучше всего выглядят осенью, когда опадают, подобно драгоценностям, листья, или зимой, когда снег укрывает его пушистым одеялом, сравнивая долины и холмы. Даже сейчас, в конце весны, благодаря выкрашенным в белый цвет зданиям и ученицам в школьных формах холмистая центральная лужайка скорее напоминала декорацию какого-то кинофильма, чем реальное место, где живут люди.

Эдди припарковала машину у универсального магазина, где женщина в высоких ботинках и юбке с фалдами писала на витрине слово «Распродажа». Эдди прикрыла рукой глаза от солнца и подошла к ней.

— Ботинки за пять девяносто девять? Отличная покупка!

Хозяйка магазина обернулась и окинула ее оценивающим взглядом.

— В Уэстонбрук приезжают учиться девочки, которые даже не предполагают, что с апреля по июнь тут настоящее болото. Резиновые сапоги разлетаются, как горячие пирожки.

— Похоже, школа делает вам кассу.

— Еще бы! Ведь в Лойал больше ничего нет. Наш городок нанесли на карту в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году, когда основали Уэстонбрук.

Эдди удивилась, что школа такая старая.

— Правда?

Женщина засмеялась.

— В административном корпусе вам подарят красочную брошюру и проведут экскурсию. Приехали осмотреться, чтобы потом привезти сюда дочь, да?

Эдди замерла. Эта женщина только что подсказала ей верный способ достижения цели. Не может же она просто ворваться в кабинет директора и спросить его о Джеке! С другой стороны, если она обеспокоенная мать, до которой дошли слухи… Что ж, скорее всего, она сможет найти тех, кто с удовольствием расскажет, что здесь произошло.

— Да, — улыбнулась Эдди. — Как вы догадались?

— Миссис Дункан, если не ошибаюсь?

В кабинет вошел Херб Тейер, директор Уэстонбрука. Эдди сидела на изящном диванчике восемнадцатого века и пила чай из тончайшего французского фарфора, изо всех сил пытаясь спрятать свои поношенные ботинки.