Жестокие игры в любовь

Нет, отпустить он её уже просто не сможет…

* * *

На следующий день Лёша едва дождался вечера, когда получилось выкроить жалких полчаса и заехать к ней в больницу. И то уже перед самым закрытием. Его и пустили только потому, что он из полиции.

Думал, быстро забежит, занесёт ей фрукты, соки и снова на работу. А вот завтра сможет побыть с ней долго, хоть весь день.

Взбежав на второй этаж, он стремительно прошествовал по коридору мимо поста медсестры, которая, конечно, и слова ему не сказала. Открыл дверь, шагнул в палату и окаменел. Даже сердце, казалось, перестало стучать, тоже обратившись в камень.

Они оба — Мика и Колесников — полулежали на кровати в обнимку. Пошло, бесстыдно. Он ещё и целовал её, а она… она улыбалась так, как ему никогда не улыбалась. Она и сама ему сейчас напомнила влюблённую кошку, которая льнула и ластилась к этому… А когда увидела его, Лёшу, сразу встрепенулась, выпрямилась, одёрнула халатик и посмотрела на него виновато, точно изменщица, застигнутая врасплох с любовником. Собственно, для Лёши почти так оно и было. Так он и чувствовал.

На несколько секунд у него аж в глазах потемнело. Нечеловеческих усилий стоило ему не кинуться на Колесникова прямо тут же, в палате, а молча пройти, поставить пакет на тумбочку и выйти.

Сказать он им ничего сейчас не смог бы. И находиться там тоже не мог.

Пока спускался, чуть кубарем с лестницы не слетел. И из больницы вылетел, оттолкнув мужика-фельдшера скорой, который попался ему на пути.

Дошёл почти до самых ворот, но потом развернулся, прошёл обратно. Присел на лавочку неподалёку от входа и стал ждать… Никакого плана пока не было. Чтобы придумать, надо хотя бы мало-мальски успокоиться, а внутри него сейчас такой бушевал шторм, что самому было страшно сорваться. И про работу забыл, и вообще про всё.

Колесников появился минут через пять. Лёша двинулся ему наперерез. Тот, завидев его, остановился. Сунув руки в карманы, смотрел на его приближение с равнодушием. Наверняка показным. А если нет, то он — самонадеянный дурак, потому что… потому что даже сам Лёша сейчас опасался своего гнева.

— Тебе чего от неё надо? — не дойдя пары шагов, процедил он. — У тебя есть подружка, с ней и тискайся. А Мике нечего парить мозги.

— А тебе-то не всё равно? Но успокойся, подружки у меня уже нет. Мы расстались. Мике я мозги не парю. Официально заявляю для полиции нравов: мы с ней встречаемся. У нас всё серьёзно, серьёзнее не бывает. В ближайших планах: жениться, обзавестись потомством, жить долго и счастливо и умереть в один день. Так что не переживай, руссо туристо облико морале.

Ярость застилала глаза, а в голове больше не было ни единой мысли — только выжигающая ненависть. Тут у Колесникова в кармане загудело, он выудил новомодный айфон, пижонский, огромный, как лопата. Лёша опустил глаза, и рот тотчас наполнился горечью. На экране он увидел «Любимая» и её снимок, лицо и плечи. Голые плечи. Прикрытые лишь чёрными кудрями. И эта её улыбка, которую он уже видел только что в палате.

Коснувшись пальцем экрана, Колесников поднёс телефон к уху. А в следующую секунду Лёша сбил его с ног. Проклятый телефон с проклятым снимком отлетел в сторону. Оттуда раздавалось отдалённое: «Женя? Женя? Алё!..».

Не давая ему подняться, Лёша ещё несколько раз ударил его ногой, но тот всё равно умудрился откатиться и вскочить. И даже увернулся потом и, перехватив Лёшину руку, сделал удушающий захват. Лёша, обуреваемый яростью, всё же вырвался, готовый растерзать Колесникова на месте, но к ним уже бежали…

Позже, ночью, в воспалённом гудящем мозгу то и дело вспыхивали страшные мысли. Только теперь он их уже не отметал так безоговорочно…

67

Мика

Женя объявился только на третий день.

За минувшие два дня Мика чуть с ума не сошла, терзаясь в неизвестности. Знала, что в тот вечер, когда их застал Лёша вдвоём, что-то произошло, но что?

И произошло это как раз в тот момент, когда она позвонила. По приглушённым звукам подумала, что на Женю кто-то напал. И, скорее всего, этот кто-то был Лёша, хотя подобные выходки совсем не в его духе. Но… очень настораживало и пугало выражение его лица. Оно до сих пор живо стояло перед глазами.

Мика его таким никогда не видела и, даже вспоминая его застывший взгляд, чувствовала, как холодело внутри. Казалось, тогда в дверях стоял совсем другой человек, чужой и опасный.

А затем Женин телефон был всё время недоступен. Лёше звонить очень не хотелось, но когда беспокойство взяло верх, Мика набрала и его. Однако Лёша не отвечал. Гудки шли, но трубку он почему-то не брал.

Позже Мика сообразила озадачить Веру. Правда, она со своим женихом где-то гуляла, так что только утром следующего дня взялась искать Колесникова. Всё это время Мика изнемогала, места себе не находила, хотелось куда-то бежать, искать, выяснять, только бы не сидеть здесь в тупом беспомощном ожидании. Но всё, что она могла сейчас, это мерить шагами палату, звонить раз за разом и молиться каким ни на есть богам, чтобы ничего плохого с Женей не случилось.