Жестокие игры в любовь

А вечером приехала в больницу Вера. И приехала с дурными новостями. Мика лишь увидела лицо подруги, и внутри всё обмерло. Та и слова ещё не сказала, но Мика уже поняла — случилась беда.

— Его задержали, — сообщила Вера скорбным голосом. — И всё очень серьёзно. Нападение на полицейского — это хуже не придумаешь. Не хочу тебя пугать, но… там даже за один удар, если полицейский при исполнении, светит…

Вера, увидев, как страдальчески исказилось лицо Мики, осеклась, не договорив. Присела рядом, обняла её за плечи. Потом предложила:

— Слушай, может, с Лёшкой поговорить? Нафига ему ломать вам жизни. Не совсем же он отмороженный. Ну подрались они с Колесниковым, ну зол он на него сейчас, но что ж теперь… А хочешь, я с ним поговорю?

Мика качнула головой, глядя перед собой пустым взглядом. Минуту или две сидела молча. Вера поглядывала на неё с сочувствием, но что ещё сказать — не знала. А потом, после затянувшегося молчания, Мика вдруг произнесла:

— Мне кажется, мы Лёшу совсем не знаем…

* * *

Если прошлой ночью Мика мучилась от неизвестности, то этой — её раздирало отчаяние. Ведь ясно, что Лёша Женю спровоцировал, а, скорее всего, сам и начал драку. Какое же это нападение тогда? Очень не хотелось плохо думать про Лёшу, но в голову настырно лезло: может, он им так отомстил?

Бессонные ночи, переживания, да ещё и эти жуткие перевязки (которые, правда, стали чуть менее болезненными), совсем её измучили. Поэтому на другой день после скудного больничного обеда Мика, не зная, куда ещё себя деть, прилегла и неожиданно крепко уснула, как в забытье провалилась. А в какой-то момент сквозь сон почувствовала на щеке тёплое прикосновение, приоткрыла глаза… и в первый миг решила, что это всё ещё отголоски сна. Снова сомкнула веки, не желая отпускать чудное сновидение, но спустя пару секунд подскочила в постели. Это не сон, это и правда был Колесников.

— Женя!

Он присел на корточки рядом с кроватью, смотрел на неё и улыбался. Под скулой багровел кровоподтёк, но это ведь не так и страшно. Главное же — вот он, её Женя, с ней, рядом.

— Женя, я думала, что ты… что тебя… — От нахлынувших чувств в груди перехватило. — Я так боялась за тебя!

— Всё уже хорошо, не бойся.

— Вера сказала, что тебя задержали за нападение на Лёшу и это надолго. Правда, всё уже хорошо? Но что всё-таки произошло?

— Да ничего особенного, — продолжал улыбаться ей Женя как ни в чём не бывало. — Я сказал нашему другу Лёше, что хочу на тебе жениться, это ему сильно не понравилось.

Женя указал на подбитую скулу и, смеясь, договорил:

— Вот он и выразил свой протест.

Мику это всё пугало, тогда как Женю — ничуть. Так он и сказал, собственно:

— Но это всё ерунда.

— Какая же это ерунда, если тебя задержали! И почему? Раз это он на тебя напал…

— Так бывает, — пожал он плечами. — Главное, что разобрались.

— А как разобрались?

— Посмотрели записи с камер. Тут, на территории больницы, они, оказываются, повсюду. К счастью. Лучше скажи, как ты? Стало хоть немного легче?

— Вот теперь, когда ты нашёлся, стало намного легче.

Женя снова просидел у неё до тех пор, пока ему не напомнили, что пора уходить. Но на другой день снова явился, и во все последующие.

Иногда он пересекался с Верой, которая навещала Мику раз в два-три дня. А вот Лёша больше не показывался. И вообще никак не давал о себе знать.

Мика и не спрашивала о нём. У неё даже возникло какое-то суеверное чувство, что пока о нём они не вспоминают, он и не объявится. Вроде как в пословице: не буди лихо…

Однако в глубине души тихонько скреблось смутное беспокойство. Иногда оно смолкало — в основном, когда Женя был рядом. Умел он заражать её своей лёгкостью и позитивом так, что все страхи и сомнения отступали. Но ночами эта неясная тревога снова выползала.

* * *

Мику выписали через три недели. Раны к тому времени хорошо поджили, затянулись крепкой коркой. Лечащий врач предписал ей мазь контрактубекс и назначил приходить на осмотр каждую неделю. А ещё снял мерки. Как корочки сойдут, сказал, надо будет полгода носить специальное компрессионное белье — оно предотвращает образование рубцов.

Женя слушал врача ещё внимательнее, чем Мика. Вопросами его засыпал, уточнял, делал себе в телефоне пометки.

Когда они вышли из больницы, он вдруг предложил ей отправиться к нему. Нет, не в гости, а жить. Мика, конечно же, отказалась наотрез. Всё это было слишком поспешно и неожиданно. Да и по своей квартире она соскучилась. Благо ключи от нового замка она тогда всё же у Лёши забрала.

* * *

Первую ночь после больницы Мика провела дома одна. Сама так пожелала. Просто хотела сначала сама увидеть, не при Жене, что стало с её лицом.

Аккуратно отклеив перед зеркалом повязку, она на миг зажмурилась. Вдруг стало страшно, аж в груди задрожало. Несколько раз глубоко вздохнув, всё-таки открыла глаза.

На левой щеке были такие же корочки, как на руке и шее, только не сплошь, а небольшими островками. С виду эти корочки похожие на те, которые бывают на разбитых коленках, разве что жёлто-бурые. Некрасиво, но трогать их нельзя, сказал врач, если она хочет, чтобы щека потом осталась чистой.