Жестокие люди

– Финн! – заорала Джилли, стараясь перекричать шум пылесоса. Пир только начинался. Я надеялся, что если не стану отвечать, она оставит меня в покое.

– Финн! – Люди яномамо из соседней деревни танцевали на поляне, сжимая в руках натянутые луки и пучки стрел. Они ужасно кривлялись, готовые и пировать, и сражаться – с одинаковым воодушевлением. Потом они запели воинственные песни-ваияму.

– Фи-и-инн!

Я остановил пленку, но выключать проектор не стал. На экране застыл прыгнувший индеец. Его член был привязан к талии веревочкой. На корточках сидела голая девочка. Ее тело было раскрашено красными полосами. Хотел бы я знать, на что она смотрит с таким безразличием – на этого мужчину или на его достоинство? Встав на костыли (подмышки болели нещадно), я поковылял через комнату, распахнул дверь и закричал:

– Слушай, я никак не могу сосредоточиться. Неужели нельзя…

– К тебе твои друзья приехали. – Джилли, даже не взглянув на меня, продолжала пылесосить.

– Какие еще друзья?

Я выглянул в окно. Майя и Брюс привязывали своих лошадей к железной скамье, которая стояла у одного из кленов, растущих перед домом. Кобыла Майи была без седла. Видимо, они купали лошадей. Поверх ее мокрого купальника была надета майка с надписью «Жизнь – это не репетиция», а на ее ногах были высокие ковбойские сапоги Видимо, она сама только что вылезла из воды. Она была одета очень небрежно, в отличие от Брюса, который был при полном параде: на нем были белые бриджи, черные сапоги и рубашка-поло – самая настоящая рубашка-поло!

Джилли выключила пылесос и пяткой ноги, обутой в шлепанец, нажала на кнопку, чтобы втащить шнур.

– Пойду убирать на втором этаже.

Видимо, она не хотела, чтобы они видели ее в роли горничной. Меня тоже кое-что смущало. В той футболке, которая была на мне, я сегодня спал, и спереди у нее оставались следы, по которым можно было определить, что я ел последние три раза. Сегодня после завтрака это было шоколадное мороженое. Кроме того, я чувствовал себя слишком упоенным своим несчастьем, чтобы заниматься такой ерундой, как мыть голову или выдавливать прыщик, вскочивший у меня сегодня утром на подбородке.

Пока Майя подходила к дому, я стащил с себя футболку и понюхал свои подмышки. Джилли с изумлением смотрела на меня.

– Собираешься устроить им горячий прием?

Кажется, все будет хорошо, если я не стану размахивать руками. Потом я подскочил к зеркалу, висящему в прихожей, и выдавил прыщик.

– Ты что! Я же его только что помыла!

Там, где только что отражалось мое лицо, образовалось пятнышко гноя. Майя была уже у двери. За чистой рубашкой на верхний этаж я сбегать не успею. Я вытер гной с зеркала своей вонючей футболкой, швырнул ее в шкаф, повернулся к двери и открыл ее как раз в тот момент, когда Майя подняла руку, чтобы постучать.

– У меня для тебя кое-что есть. – Она рассмеялась и поцеловала меня – прямо в подбородок, рядом с выдавленным прыщиком, как будто его там и не было. – Это приглашение. На день рождения – мой и дедушкин. Приходи в Охотничий клуб в субботу, ровно в полседьмого.

Брюс остановился, стоя на газоне. Он внимательно смотрел на копыто своей лошади. Потом глянул на меня, и поднял большой палец вверх, беззвучно прошептав «Она от тебя без ума». Я знал, что с копытом его лошади все в порядке. Может, он просто понял, что мне нужна сейчас помощь, от кого бы она ни исходила?

Ты придешь, правда?

– Ну, понятно… То есть, я хочу сказать – разумеется, приду!

Она придвинулась ко мне ближе – так близко, что я почувствовал ее дыхание. Майя коснулась моего уха губами (я весь покрылся пупырышками) и медленно, неторопливо прошептала:

– Я по тебе скучала.

– Я по тебе тоже, – сказал я быстро, так что Джилли, которая волочила пылесос верх по лестнице, наверное, этого не услышала.

– Ах, Джилли! – Майя нервно махнула ей рукой. – Я тебя и не заметила.

– Да, я здесь.

Брюс подошел к нам и поклонился. В руке у него был стек.

– Могу ли я рассчитывать на ваше гостеприимство, о почтенный сударь? Соблаговолите угостить меня прохладительным напитком.

– Хочешь пива?

Джилли аж остановилась.

– Ах, пива?

– Да, я только что вспомнил, что в подвале, в старом холодильнике, стоит несколько бутылок.

– Пойду принесу их, – вызвалась Майя. – Джилли, тебе принести?

– Нет, мне работать нужно.

– Да ладно тебе. – Я попытался изобразить человека с убеждениями. – Почему бы тебе не распить с нами бутылочку? – Если бы я не был так счастлив оттого, что вижу Майю, оттого, что ее губы только что прижимались к моему уху, то чувствовал бы себя предателем.

– Я хотела одна приехать, но Брюс за мной увязался.

– Я все слышал, – заявил ее брат, протягивая мне руку. Майя побежала за пивом. – Честно говоря, я приехал повидать Джилли.

– А что такое? – Она с подозрением уставилась на него. Наверное, их связывают менее близкие отношения, чем я думал. Или, наоборот, более.

– Милая Джилли… – он прижал руку к сердцу и сделал гримасу, желая показать, как глубоко она ранила его чувства.

– Слушай, Брюс, если ты насчет травы…