Жестокие намерения (ЛП)

— Это мой отец с отцами Трента и Чарли, — подтверждаю я, указывая на трех мальчиков в конце, одетых в форму средней школы Райдвилл. Они были очень молоды, когда фото было сделано, им всего по пятнадцать или около того, по крайней мере я так думаю. — О Боже мой. — Я зажимаю рот рукой, и комок размером с валун встает у меня в горле. — Это моя мама, — шепотом произношу я.

Ксавье сжимает мое плечо.

— Да, а это Уэсли Маршалл, стоящий рядом с ней, — говорит он, указывая на долговязого парня в очках. — Это Аттикус Андерсон, — продолжает он, тыча в фотографию кончиком пальца. Парень, который когда-то был одним из ближайших друзей моего отца, положил руку маме на плечо и улыбнулся девушке впереди.

— А это Эмма Андерсон, — вмешалась я, мгновенно узнав ее. Она была лучшей подругой моей матери и постоянно жила в нашем доме, пока росла. Пока они не поссорились, когда нам с Дрю было четыре или пять лет. Эмма умерла примерно за шесть месяцев до смерти моей матери, и я никогда не забуду ее мучительные крики, когда она рыдала, буквально рассыпаясь от душевной боли ночь за ночью, тоскуя по своему потерянному другу.

— Нет. — Глаза Ксавье загораются. — Это Эмма Маршалл.

Мои брови сошлись на переносице.

— Что?

— Эмма Андерсон была Эммой Маршалл до того, как вышла замуж за Аттикуса. Уэсли Маршалл был ее братом. Так что это означает…

— Эмма Андерсон была тетей Кэмдена Маршалла. — Ксавье кивает головой. — Ты думаешь, это как-то связано с их появлением?

Ксавье пожимает плечами.

— Это ты у нас детектив. Я всего лишь наемный лакей, который выкапывает грязь, но я бы проследил за каждой зацепкой, и что-то подсказывает мне, что это очень пикантная и полезная зацепка.

Глава 11

На следующий день в школе я слишком уставшая и не перестаю зевать.

— Не выспалась? Это все твои сексуальные похождения. Наверстываешь упущенное? — Рошель усмехается с другого конца стола, сидя у Кэмдена на коленях, пока я вынуждена просидеть с ней еще один невыносимый обед.

— Кто-то же должен развлекать твоих клиентов теперь, когда стало известно о твоей распутной пиз*е, — парирую я, и от моих слов Джейн чуть не подавилась содовой.

— Вам двоим надо сразиться на ринге, — шутит Джексон, наклоняясь ко мне. — Или заняться борьбой в грязи голышом. Это было бы так горячо. Бля*ь, у меня встает только от одной мысли об этом.

Я закатываю глаза, когда он хватает мою руку и тянет ее к своей промежности, прижимая ладонь к выпуклости в штанах.

— Ты мерзок. — шикаю я, отдергивая руку.

И, похоже, постоянно возбужден.

— О, неужели маленькая девственница боится члена? — Кэмден усмехается, вызывая несколько смешков у собравшейся аудитории.

— Может, твоя шлюха научит меня нескольким трюкам, — огрызаюсь я в ответ.

Рошель, быстро словно супергерой, слетает с колен Кэма. Она перелезает через стол, с грохотом сбрасывая тарелки на пол, дергает меня за рубашку и бьет головой. Вместе со стулом я шумно падаю на пол. Боль пронзает позвоночник, и мир начинает вращаться. Черные пятна мелькают перед глазами, когда что-то давит на верхнюю часть тела. Рошель гипсом бьет меня по щеке, посылая осколки боли по всему телу.

Гнев нарастает во мне, как цунами, череп пульсирует, а зрение затуманено, но я не буду лежать здесь, как боксерская груша. Инстинктивно я размахиваю сжатым кулаком, и испытываю удовлетворение соприкасаясь с ее челюстью. Рошель визжит, и я снова замахиваюсь, желая превратить ее лицо в кровавое месиво, когда она отстраняется от меня, и давление на мою грудь ослабевает.

— Детка, ты не выиграешь, если твой противник практически в коме, — говорит Кэм, и я заставляю себя открыть глаза при звуке его голоса.

— Я не в коме, — огрызаюсь я, желая, чтобы затуманенное зрение пришло в норму.

Он аккуратно отталкивает Рошель к Джексону, пристально глядя на меня темными глазами, его взгляд опускается ниже.

— Красивые трусики, но мне больше люблю кружевные красные стринги.

Я автоматически показываю ему средний палец, а потом изо всех сил пытаюсь сесть без посторонней помощи. Чада и Джейн удерживают Сойер и переметнувшийся на другую сторону придурок Вентворт, который появился из той дыры, в которую я велела ему залезть. Я опускаю юбку, обхватив руками пульсирующую голову, и с трудом поднимаюсь на ноги. Никому не разрешается помочь мне, и я вынуждена схватиться за ногу Кэма, чтобы встать. Учитель маячит на задворках толпы вокруг нашего стола.

— Я провожу вас в кабинет медсестры, — говорит он, осторожно поглядывая на Кэмдена.

— В этом нет необходимости, — отвечает Кэм. — Я провожу мисс Мэннинг.

— Нет, — выдавливаю я, пытаясь игнорировать боль, проносящуюся по черепу. — Я не хочу идти с ним.

— Проваливай, — произносит Кэм, пристально глядя на учителя, и я в ужасе наблюдаю, как тот уходит после короткого внутреннего спора.

Что, черт возьми, здесь происходит? Почему люди слушают их и откровенно игнорируют вековые правила?

Кэм хватает меня за локоть, бесцеремонно выдергивая из комнаты. Люди автоматически расступаются с нашего пути в коридоре, шепчутся и показывают пальцами, пока Кэм тащит меня в кабинет медсестры.