Жестокие романтики против кровавых гегемонов

На Ленина эти яркие сцены всё-таки подействовали, впечатлили, убедили и в начале марта 1923 года Ленин устроил разборки со Сталиным. Он не пошел на радикальные политические решения, а только 5 марта потребовал у Сталина извиниться перед Крупской, Ленин: «Уважаемый т. Сталин! Вы имели грубость позвать мою жену к телефону и обругать её. Хотя она вам выразила согласие забыть сказанное. Я же не намерен забывать так легко то, что против меня сделано, а нечего и говорить, что сделанное против жены я считаю сделанным и против меня. Поэтому прошу вас взвесить, согласны ли вы взять сказанное назад или предпочитаете порвать между нами отношения. С уважением Ленин. Копия — тт. Каменеву и Зиновьеву».

Сталин ответил Ленину на следующий день — 6 марта: «Т. Ленин! Недель пять тому назад я имел беседу с т. Надеждой Константиновной... сказал по телефону ей приблизительно следующее: «Врачи запретили давать Ильичу политинформацию... между тем вы, оказывается, нарушили этот режим, нельзя играть жизнью Ильича» и прочее. Я не считаю, что в этих словах можно было усмотреть что-либо грубое... предпринятое «против вас». Впрочем, если вы считаете, что для сохранения отношений я должен взять назад сказанные выше слова, я их могу взять назад, отказываясь, однако, понять, в чем тут дело, где моя вина и чего, собственно, от меня хотят?» В последней фразе раздражение и «норов» Сталина видны отчетливо.

Далее произошло весьма странное событие, — ответ Сталина Ленину не передали, родная сестра Ленина М.И. Ульянова вспоминала, что ответ Ленину «решили не передавать». То есть — это Крупская решила не передавать, чтобы ещё более усилить озлобление Ленина против Сталина.

«В феврале 1923 года Ленину стало совсем плохо, и он попросил Сталина принести ему яд. Сталин обещал, но не принёс», — вспоминал свидетель тех событий В. Молотов. Если вспомнить многие восторженные мнения о Троцком, отмеченные мною в предыдущей главе, например Моисея Урицкого: «Как ни умён Ленин, а начинает тускнеть рядом с гением Троцкого», то в создавшейся ситуации — с апреля 1923 года наступило время Бронштейна-Троцкого, время его власти. Тем более, что, как мы уже наблюдали ранее, — после начала смертельной болезни со второй половины 1922 года Ленин помогал Троцкому, пытался всемерно его усилить.

«В последние месяцы жизни (Ленина), по мере убывания сил, эта страстность все чаще переходила в какую-то болезненную сверх возбудимость. При этом день ото дня нарастала его душевная тяга к Троцкому», — отметил в своём исследовании Николай Кузьмин («Возмездие», 2004 г.).

Алексей Меняйлов в своей книге «Сталин. Тайны Валькирии» (М., 2006 г.) также отметил: «Ленин, если помните, боялся, что к власти придут национальные силы коренных народов России, и хотел, чтобы во главе правящей ленинской клики был поставлен плоть от плоти этой клики — Лев Троцкий (Лейба Бронштейн)».

Тяга Ленина на смертном одре к Бронштейну-Троцкому понятна: несмотря на то, что ранее по «рабочим вопросам» они часто цапались, но по их отношению к большинству вопросов и главное «по делам их», — это совершенно родственные черные души на сознательном и бессознательном уровнях, близнецы-братья: циничные и кровавые «красные дьяволята», бесы, которых даже великий психолог и пророк Ф. Достоевский в кошмарном сне вообразить не мог.

«Что русские? Всем хороши, но не хватает одного — твердости. А наше спасение именно в этом, — доказывал Ленин. — Вы же, надеюсь, не собираетесь делать революцию в белых перчатках? А некоторые, к сожалению, и до сих пор... В общем, это рассусоливание надоело. Надо дело делать! А Лев Давидович человек надежный. Таких, батенька, днем с огнем...» (Из исследования Н. Кузьмина). А надежность Бронштейна в «твердости» по отношению к оккупированному русскому народу мы прекрасно знаем.

В конце 1922 — начале 1923 года получился довольно трагичный и смешной сюжет — два кровавых вождя-демона, ведомые взаимной тягой и пониманием важности данной исторической ситуации, тянутся друг к другу, а согласно строгим рекомендациям врачей и решению Политбюро между ними стоит строгий пунктуальный служака-разлучник Сталин.

«Обдумывая в своей постели со всех сторон, как сложатся в партии отношения без него, Ленин не мог не предвидеть, что Сталин и Зиновьев попытаются использовать мое небольшевистское прошлое для мобилизации старых большевиков против меня. «Завещание» пытается предупредить попутно и эту опасность», — вспоминал в своей работе «Завещание Ленина» (1932 г.) Троцкий заботу Ленина о нём.