Жестокие романтики против кровавых гегемонов

А может, кто-то другой желает взять эту огромную ответственность и всё ясно и точно объяснить, и повести за собой по новой неизвестной, полной преград дороге? Кто возьмёт на себя огромную ответственность быть его Мессией?.. Поднимите руки? Уверен, — многим было удобно, комфортно, что Сталин всё взвалил на себя, особенно все дружно стали способствовать росту и «обожествлению» культа «Мессии» — Сталина, когда после провала попытки осуществить коллективизацию мирным путем в 1928 году для находящихся на всех уровнях власти наступили тревожные времена, когда с 30 января 1929 года Сталин начал многолетнюю жестокую Гражданскую войну в СССР против крестьянства.

Во время работы этого съезда Сталин додумался до ещё одного удачного пиар-хода, вернее — это была «домашняя заготовка» с использованием его изобретения, — 26 мая 1924 года он предложил всем делегатам 13 съезда партии посетить мавзолей Ленина и отдать почести, с этого момента этот ритуал поклонения мёртвому коммунистическому «богу», но «вечно живому» в своей идеологии и делах последователей, стал традицией всех съездов. Бронштейн и его сторонники до такого хода не додумались.

После такого совершенно незаслуженного «вознесения на небо» Ленина (с «прицепом» самого себя) критика Ленина в адрес Сталина в «завещании» выглядела как непорядочность и неблагодарность вождя, заслуживающего снисхождения только с учётом его тяжелой болезни.

После всех этих впечатляющих мероприятий Сталин мог позволить себе всё — даже демонстративно подать на этом съезде в отставку. «Подавая, для формы, в отставку, генеральный секретарь капризно повторял: «Что ж, я действительно груб... Ильич предлагает вам найти другого, который отличался бы от меня только большей вежливостью. Что ж, попробуйте найти».

— «Ничего, — отвечал с места голос одного из тогдашних друзей Сталина, — нас грубостью не испугаешь, вся наша партия грубая, пролетарская». Косвенно здесь Ленину приписывалось салонное понимание вежливости. Об обвинении в недостатке лояльности ни Сталин, ни его друзья не упоминали. Не лишено, пожалуй, интереса, что голос поддержки исходил от А.П. Смирнова, тогдашнего народного комиссара земледелия», — писал в своих мемуарах Бронштейн-Троцкий.

Решающим фактором на этом съезде было то, что подавляющее большинство делегатов были сторонниками Сталина, разделяли с ним свои взгляды, и одинаковым было видение будущего России. Многие делегаты в первую очередь были противниками Бронштейна и ему подобных, и уже поэтому «автоматически» были сторонниками Сталина и с недоверием отнеслись к «завещанию» Ленина.

В том числе и учитывая это своё большинство, Сталин и пошел смело, уверенно на этот красивый джентльменский ход — Ленин посоветовал меня сместить с должности, хорошо, тогда я сам подаю в отставку, — принимаете отставку?..

Затем Сталин неоднократно гордился этим случаем, например, через два года на заседании объединительного пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) 22 июля 1926 г. Сталин с гордостью обратил внимание собравшихся: «Делегации 13 съезда этот вопрос обсуждали, и я не считаю нескромностью, если сообщу, что все делегации без исключения высказались за обязательное оставление Сталина на посту генсекретаря. У меня имеются здесь эти резолюции». Сталина распирала от этого радость, гордость, торжество, и понятно, что он гордился своим «рискованным» благородным поступком.

Интересно также отметить, что каждая делегация обсуждала вопрос отставки Сталина и все приняли единогласное решение — оставить Сталина во главе партии и государства, — и их можно понять и объяснить, но решение Троцкого?.. Жалкий Троцкий не хотел выглядеть «черной» вороной — противостоять всем, и чтобы избежать этой явно проигрышной позиции вынужден был «маневрировать» — также проголосовал за Сталина.

К Ленину делегаты отнеслись с сочувствием и «с поправкой» на здоровье его мозга, Троцкий: «Старейшины делегаций проглатывали при чтении одни слова, напирали на другие и давали комментарии в том смысле, что письмо написано тяжело больным, под влиянием происков и интриг. Аппарат уже господствовал безраздельно. Один тот факт, что тройка (Сталин, Зиновьев, Каменев) могла решиться попрать волю Ленина, отказав в оглашении письма на съезде, достаточно характеризует состав съезда и его атмосферу. Когда письмо Ленина о разрыве со Сталиным стало широко известно на верхах партии, уже после распада тройки, Сталин и его ближайшие друзья не нашли другого выхода, кроме все той же версии о невменяемом состоянии Ленина».