Жестокий 2. Тебе не сбежать

– Хватит рыдать, красивая. Ты всё ещё жива и даже передвигаешься на своих двух. Всю ночь ревела, не дала мне поспать.

Я жмурюсь, по-детски глупо оттягивая неизбежное, а когда его рука непривычно ласково ложится на мои волосы, распахиваю глаза и в ужасе вздрагиваю.

– Только не начинай вопить, а то удавлю, – его голос звучит ровно, спокойно и даже, как ни странно, тепло. И только по паскудной ухмылочке я вижу, как ему нравится мой страх. – Хороша. Немного дура, но это ничего. Баба и не должна быть слишком умной. Ну так что, мир? Попробуем наладить наши отношения? – снова потешается, сволочь. При этом гладит меня по голове, словно, и правда, жалеет.

– Наладить отношения? И как же? – я продолжаю смотреть в стену, куда пялилась всю ночь, так и не уснув в его кровати. Сбежать из его комнаты мне, конечно же, не дали.

– Ты будешь хорошо себя вести, а я, так и быть, сделаю твоё существование здесь более сносным. Ну так что?

Ухожу в сторону из-под его руки, сажусь на кровати. Радует, что за ночь смогла отвоевать себе одеяло и теперь мне есть чем прикрыть наготу.

– Хорошо себя вести? – спрашиваю не ради праздного любопытства. В понимании Басаева это может быть всё что угодно. Кажется, на мне до сих пор его сперма, хотя я всю ночь оттирала свое тело одеялом, так что сильно не обольщаюсь.

– Для начала, не трепать нервы мне и моим парням. А насчёт остального договоримся по ходу дела, – берет меня двумя пальцами за подбородок, склоняется к губам. – Мы договорились?

– Ладно, – не злить его и не провоцировать. А ещё усыпить бдительность подонка и его псов. Хороший вариант, как по мне. Неделька отдыха не повредит. – Только у меня условие.

– Опять? – улыбка Вайнаха тускнеет. Как бы не испортить ему настроение.

– Ты больше не будешь ко мне прикасаться.

– Как? Вот так? – Басаев дёргает одеяло вниз, слегка оцарапав кожу моей груди браслетом золотых часов, ловко ловит меня за грудь, сжимает.

Вскрикнув, уворачиваюсь и пытаюсь отползти на другую сторону кровати, но Имран ловит меня за лодыжку и в одно мгновение подминает под себя.

– Отпусти! – рычу, бесполезно суча ногами, а он, прижав меня животом к матрасу, обдаёт ухо своим горячим дыханием.

– Вот так не трогать? Или так? – проклятый пробирается между моих ягодиц, быстро находит тугое колечко и медленно скользит по нему, пока я отчаянно борюсь за свой многострадальный зад. Силы, разумеется, не равны, да и драться, лёжа на животе, совершенно неудобно, а потому спустя несколько минут я выдыхаюсь и ослабеваю.

Тем временем пальцы Басаева находят мой клитор и начинают массировать его круговыми движениями.

– Не трогай! Отпусти! Если ты мужчина… – да, ещё в прошлый раз нащупала его слабое место и сейчас обязательно воспользовалась бы этим знанием, если бы вторая рука не зажала мне рот.

– Заткнись. Я не собираюсь тебя насиловать, – вопреки своим словам, толкается двумя пальцами в промежность, отчего я сжимаюсь всем телом и мычу ему в руку. Мне не больно, но чувствуется дискомфорт и хочется заплакать, сдерживают лишь остатки гордости. И так весьма жалкое положение. – Я вообще не собирался тебя трогать изначально. Но когда ты начинаешь трепыхаться… Бляяя, как же заводишь… – его шёпот становится хриплым, а дыхание учащается. – Ты уже мокрая, чувствуешь? Нравится, а, шлюшка? – толчки становятся настойчивей, и там правда становится влажно, хотя о желании или возбуждении речи не идёт, просто моё тело пытается облегчить эти муки. Но Имран воспринимает всё по-своему.

Прикусывает мочку моего уха, рычит, прижавшись щекой к моей щеке.

– Горячая сука…

От нехватки кислорода у меня кружится голова, а глаза против воли начинают слезиться. Когда его рука соскальзывает с моих губ, а Басаев резко отстраняется, будто его отшвыривает какая-то неведомая сила, я вскакиваю с кровати и зажимаюсь в углу, кое-как прикрывшись руками.

Но Имрану до меня уже нет никакого дела. Он застёгивает рубашку на татуированной груди, накидывает пиджак.

– В общем так. У меня много срочных дел. Поэтому сегодня ты будешь проводить время с Вахой. Не советую его злить, а то меня может не оказаться рядом, когда он захочет свернуть тебе шею. Если опять накосячишь, знай: я вернусь домой, и тебе пиздец. Усекла? – Ещё не отошедшая от шока, киваю, а он, сунув руку в свой шкаф, вытаскивает оттуда чёрную футболку и швыряет её в мою сторону. – Надень.

Быстро облачаюсь в футболку, мысленно вою от унижения.

Имран открывает дверь, и я вижу огромную тень. Вскоре в проёме появляется рубленная рожа Вахи.

– Возьми её и отвези по магазинам. Пусть купит себе, что там ей надо. Но вези подальше, чтобы никто не увидел.

Ваха кривится, словно килограмм лимонов сожрал, а после покорно склоняет свою чугунную голову.

– Как скажете, шеф.