Жестокий 2. Тебе не сбежать

– Что ж, хорошо. Тогда возьми вон тот нож, – кивнул на вазу с фруктами. – И отрежь себе пальцы правой руки. Сейчас.

– Все? – голос громилы дрогнул. Испугался.

– Разумеется.

– Шеф…

– Что? – оборвал его скулёж, подался вперёд. – Что, Ваха? Предлагаешь отрезать тебе не пальцы, а башку? Ты ведь не мог не думать о наказании, когда предавал меня, а?

– Я не предавал, шеф. Никогда не предам. Если хотите, грохните меня прямо сейчас. Но я не предавал, – на стол, рядом с наполовину опустевшей бутылкой, лёг ствол Вахи. Тот самый, что когда-то подарил ему сам Имран. – Хотите, из него и пристрелите. Но знайте, я не предавал вас. Не сделал ничего, что могло бы вам навредить.

– Это должно меня как-то пронять? Или, быть может, я должен закрыть глаза на то, что ты ведёшь дела с моими бабами за моей спиной? Что я должен сделать сейчас, Ваха? Забыть?

Здоровяк потупился в пол, наморщив и без того узкий лоб.

– Я виноват. Знаю, как это выглядит. Но у меня даже в мыслях не было предавать вас. Я накосячил не потому, что хотел причинить вам зло, а потому, что пожалел её.

– Думаешь, Машка нуждается в твоей жалости? Эта хитрая сука пользуется моим расположением к ней уже столько лет, а ты всё ещё считаешь, что она ранимая и беззащитная? У Маши зубы, как у ебучей акулы, она тебя прожуёт и не заметит. А ты купился на её слёзы, как паршивый лох. И что мне теперь делать с тобой, Ваха? Списать в утиль? Или просто выкинуть из своего дома с позором, как облезлую шавку? – последнее, пожалуй, для него пострашнее будет.

– Лучше пальцы, – протянул руку к вазе с фруктами, взял нож. – Если это искупит мою вину… – положил руку на стол, сжал челюсти и занёс лезвие.

Имран поморщился. Он не сомневался, Ваха сделает, что от него требуется, только его крови не хотелось. Пожалуй, громила единственный, чьи страдания не доставляли удовольствия. Была ещё Машка, но поступок этой суки отбил у него всяческое желание ей сочувствовать.

– Оставь пальцы при себе. Но имей в виду, я спускаю твой поступок на тормозах в первый и последний раз. Ещё раз ты сделаешь что-то без моего ведома – руками не отделаешься. А теперь пусть позовут ко мне мою тёлку. Если будет сопротивляться – приволоки.

ГЛАВА 22

Вечер неумолимо надвигался сумерками и дрянным предчувствием. Я знала, что сегодня что-то произойдёт. Была почти убеждена. И не ошиблась.

Когда в комнату вошла женщина в платке, я отложила расчёску на трюмо, вздохнула.

– Что?

– Вас ждёт хозяин. Ужин.

– Я не хочу с ним ужинать! – ответила резко, на что получила укоризненный взгляд.

– Нельзя отказывать хозяину. Он ждёт вас в своём кабинете.

Женщина удалилась, явно даже не задумываясь о том, что я ослушаюсь их грёбаного хозяина. А я, сжав челюсти, упрямо застыла перед зеркалом. Не хочу туда. Не хочу к этому кровопийце.

У меня была маленькая надежда, что всё закончится. Что Имран передумает, или Машка как-нибудь на него повлияет. Что меня отпустят.

И теперь, осознав, что нихрена не изменилось и не изменится, я впала в ярость. Тихую, слепую, почти бешеную. Мстительную. Оглушающую. Мне хотелось сотворить с Машкой то же, что сотворила она со мной. Уничтожить Имрана вместе со всей его кодлой и братом, в чьей гибели я сильно сомневалась в отличие от средств массовой информации. То и дело в выпусках новостей ведущие едва ли не рыдали, рассказывая, каким замечательным был и есть исчезнувший бизнесмен Шамаев и как важно его найти. Это лишь добавляло мне злости, потому что Булат не заслужил всех этих замечательных слов. Не заслужил того, чтобы его искали с таким рвением. Меня вот никто не искал, никто по мне не горевал.

А когда Басаев наиграется в свою месть и решит, что я ему больше не нужна, просто прикончит меня. Не своего брата. Меня. И все мои слова, все слёзы снова останутся неуслышанными. Я больше не верила в Машку, в то, что она вытащит меня. Я больше ни во что не верила. И чем стремительнее росло во мне чувство ненависти к ним, тем сильнее хотелось выжить. Назло. Вопреки.

Именно поэтому я сейчас надену проклятое платье и пойду к Басаеву. Я выдержу всё, что он для меня приготовил.

– Не заставляй его ждать, – донеслось до меня из-за двери. – Иначе мне придётся отвести тебя силой. Это ни к чему, – единственный, кто изменил ко мне отношение – Ваха. Только от этого ни холодно, ни жарко, ибо он здесь, как и я, ничего не решает.

– Можешь не караулить под дверью. Я сейчас переоденусь, и сама к нему пойду.

– Спасибо. И это… Будь с ним осторожна. Не дерзи. Он сегодня сильно не в духе.

– Хорошо.

***

Басаев ждал меня за накрытым столом, лениво пожёвывая салат. Сверкнул мрачным взглядом и кивнул на стул напротив, приглашая.

– Присаживайся. Поужинай со мной.

Я нехотя подошла к столу, плюхнулась в кресло.

– Морепродукты или мясо? – глядит на меня так, словно мы каждый день уже на протяжении лет десяти вместе ужинаем.

– Морепродукты, – взглянула на него враждебно, но он, кажется, даже не обратил внимания.