Жестокий 2. Тебе не сбежать

– Не человека, – шепчу, выходя из комнаты и плотно прикрывая за собой дверь. – Не человека, – отрицаю, сглатываю слёзы. – Он заслужил, – шепчу сквозь тихие рыдания и из последних сил ковыляю в комнату Машки. Только бы она была там. Только бы не бросила меня. Только бы не оставила здесь, рядом с его телом.

Толкаю дверь и падаю прямо в объятия сестры. Она встряхивает меня, пытается удержать на ногах, легонько похлопывает по щекам.

– Да что с тобой, Злат? Ты что? Бледная какая. Златка? Посмотри на меня! – усаживает меня на стул, берёт в ладони моё лицо. – Что случилось?

– Я его… убила. Убила Имрана. Зарезала, – губы шевелятся, я слышу свой тихий, испуганный голос, но не чувствую, что говорю. Вообще ничего не ощущаю, будто тело не моё, а я наблюдаю за всем происходящим со стороны.

– Как это убила? Как зарезала?! – истерично шепчет Машка, снова встряхивая меня.

– Он там… – тычу пальцем на дверь, и сестра пулей вылетает из спальни. Слышу топот её ног по коридору, а потом тишина.

Машка возвращается через минуту. Приваливается к двери, глубоко и часто дышит. А я, кажется, совсем не дышу.

– Так, – она закрывает глаза, остервенело трёт лицо пальцами и запрокидывает голову. – Так… Нам нужно валить. Нужно сваливать отсюда как можно скорее, – отталкивается от двери, идёт ко мне и садится передо мной на колени. Я же снова вижу Имрана. Как он падает на колени и кровь тонкой струйкой начинает сочиться по обнажённой груди, разрисованной наколками. – На меня смотри, Злат! Не отключайся, слышишь? Смотри на меня! – Промаргиваюсь, опускаю взгляд на Машку. Она обувает меня в какие-то ботинки, затем вытаскивает из своего шкафа куртку и набрасывает мне на плечи. Сама тоже одевается, тихо матерясь.

Дверь еле слышно открывается, я вижу всколоченного, сонного Ваху.

– Ну что? Готовы?

– Готовы, малыш, готовы. Ты только вывези нас аккуратненько, ладно?

– А он, – Ваха кивает в сторону Басаевской спальни. – Точно спит?

– Точней некуда, малыш. Он вчера вдрызг ужрался. До обеда не проснётся. Ну, давай. Иди за машиной и жди нас у входа. Охранники готовы?

Ваха кивает и вываливается в коридор. Я пропускаю весь этот трёп мимо ушей, но про «готовых» охранников слышу. Их что, тоже убили?

– Поднимайся, – Машка тащит меня со стула, а я со стоном делаю шаг и снова валюсь. – Э, нет! Нет! Слышишь меня? Не сейчас, Злат. Держись!

Выталкивает меня в коридор, берёт под руку.

– И веди себя попроще. Ты на себя не похожа. Ваха ничего не должен узнать. Не сейчас. Поняла меня?

Я отрешённо киваю и хватаюсь за её руку, как за спасательный круг.

Машина во дворе, Ваха за рулём. Только никого из охраны я не вижу.

– Они… Тоже? – спрашиваю у Машки, пока та стаскивает меня с крыльца.

– Что тоже? Кто?

– Охранники. Их тоже убили?

– Да спят они. Ваха их кофейком угостил. А ты давай, рот на замок и машину.

Как ей удалось подбить на такое Ваху, я не спрашиваю. И мне, если честно, даже неинтересно. Сажусь в салон и закрываю глаза, потому что сил не осталось совершенно.

– Чё это с ней? – спрашивает обеспокоенно Ваха. – Какая-то она не такая.

– Я же тебе сказала, – шипит на него Машка. – Беременная она. По-твоему, как бабы беременные выглядят?

Ваха замолкает, видать, беременных видел не много. Трогается с места, а я распахиваю глаза и оборачиваюсь на дом. Кажется, будто вот-вот в нас полетят пули из пистолета разъярённого Вайнаха, но ворота открываются, мы выезжаем со двора, и ничего не происходит. Совсем.

Потому что Вайнаха больше нет. Я его убила.

– Я лучше и чище хотя бы тем, что никого не убила и не покалечила. И даже угрозами тебе не удалось сделать из меня убийцу. Вот чем я лучше. И даже пережив всё это… Я не превращусь в чудовище. А ты будешь единственным, кого я убью.

Пару мгновений он смотрит на меня так серьёзно, словно, и правда, верит, что я исполню свою угрозу, а затем прыскает от смеха. Циничный, самоуверенный подонок.

– Мечтать не вредно, красивая. Но ты, конечно, можешь попытаться.

Вот и попыталась. Вот и убила.

– Ну, как ты? – из пучины воспоминаний меня выдёргивает Машка. Берёт за руки, поглаживает запястья своими ледяными пальцами. Это немного приводит меня в чувство. – Не тошнит?

Мотаю головой, оглядываюсь вокруг.

– А где мы?

– Подъезжаем к станции. Скоро наш автобус.

– Автобус… – повторяю про себя и снова отворачиваюсь к окну, больше ни о чём не спрашивая.

Ваха помогает нам выйти наружу, и они с Машкой отходят в сторону. Я слышу их, но делаю вид, что нет.

– Ты же вернёшься? – он смотрит на неё с подозрением и затаённой болью, как щенок, которого бросает хозяйка.