Жестокий 3. Искупление

– Не стоит. Я и так знаю, кто вы. И зачем вы сюда приехали тоже. Я здесь, чтобы тоже поучаствовать в беседе.

– Вот как? И кто же вы? Ещё одна жена? Обманутая девушка? – не удержалась от сарказма.

– О, нет. Я психиатр. Уэйн проходил у меня лечение. Правда, закончил его сам и от моих услуг отказался. Но мне есть что вам рассказать. Пойдёмте, – повела меня в гостиную, где на столике у дивана уже стояло несколько бокалов с лимонадом и столько же чашек кофе.

Чета Диас восседали на диване напротив и выглядели как интеллигентные, немного высокомерные люди. А может просто я им не особо нравилась. Или не я…

Я попыталась осмотреться вокруг, приглядеться к фото на стенах, но не обнаружила ничего, что бы рассказало об этом месте, как о колыбели Уэйна. Фото его, кстати, тоже не было. Ни одного. И это уже дико странно, потому что обычно американцы буквально завешивают стены фотографиями своих детей. Особенно, если ребенок один.

Здесь не было любви, не витало счастье. Лишь гнетущая тишина и страх. Страх, который я научилась определять среди тысячи эмоций.

Они взирали на меня с некой настороженностью, с недоверием. Кивком глава семьи пригласил меня присесть. Я невольно сравнила мать Уэйна с ним же и не отыскала ничего схожего. Ни единой черты. Отчим, разумеется, не был мною оценён в плане внешности. Скорее всего, Уэйн похож на отца. У матери светлые волосы и зеленые глаза. Кожа оливкового цвета. А Уэйн смуглый, синеглазый. Нет, определенно ничего общего. Если судить только по внешности.

– Итак, мисс…

– Просто Сандра, – в нетерпении перебиваю отчима Уэйна, и тому это, похоже, не нравится. Наплевать. Здесь я, как и в лечебнице с Энн, надолго оставаться не буду. – Простите меня за несдержанность, могу я задать вам несколько вопросов о вашем сыне, раз уж вы решили принять меня?

– Да, конечно. Спрашивайте, что вас интересует, – отвечает мне мистер Диас, быстро глянув на свою жену. Та, словно воды в рот набрала. Лишь взирает на меня потерянно и немного грустно.

– Я сегодня побывала у Энн… Супруги вашего сына. Она сказала, что Уэйн не тот, за кого себя выдаёт. Это так? – начинаю я без всяких предисловий. Наверное, смахиваю на бестактную журналюгу. Что ж, пусть думают так.

– Так и есть. Уэйн он… – начинает мать, но, запнувшись, заглядывает в лицо мужу, будто спрашивая у него разрешения. Тот кивает и её уже не остановить.

– Нашего сына уже давно нет. Больше года. А этот человек, которого вы называете Уэйном – не он. Кто угодно, но не он. Он пришёл, когда исчез Уэйн. Моего сына не было довольно долго, и мы уже думали, что вскоре нам сообщат о его гибели. Но полицейские так и не пришли. Зато пришёл он. Вначале я обрадовалась, думала, что он бросил наркотики и вернулся к нам с Оливером, но… Вскоре я поняла, что это кто-то чужой. Сандра, у вас есть дети? – спросила она вдруг, и я кивнула.

– Да, есть. Сын.

– Скажите, вы бы поняли, если бы вашего сына вдруг подменили?

Мистер Диас кашлянул, давая понять своей жене, что та перегибает палку. Но она уже, казалось, его не слышала.

– Да, я уверена, что поняла бы. Я понимаю, о чём вы. Вы говорите о материнском инстинкте, когда чувства превыше любых доказательств. Но скажите, вы заметили что-то в его внешности? Энн сказала, что у него менялся цвет глаз, но ведь всё можно объяснить, – о размере члена я благоразумно промолчала.

– Да. Было много всего. Уж мы-то знаем своего сына. Но почему бы вам не взять у него интервью и не спросить лично? – не удержался отчим. Видать, ему не нравлюсь не только я, но и вся эта ситуация. Что ж, он здесь такой не один.

– Я пришла, чтобы задать вам один вопрос, на который он не ответит. Скажите, а он… У вас не возникало ощущения, что этот человек, который прикидывался вашим сыном, иностранец? – я даже затаила дыхание в ожидании ответа. – Вы замечали у него акцент или какие-то странные повадки?

И снова задумчивость и опаска во взглядах обоих. Словно они не сами решились на встречу со мной, а их кто-то заставил.

– Мне кажется, что он вообще не человек. Тот, кто заменил моего Уэйна – зверь. Ты же видела его глаза? Видела их? Это глаза зверя. Не моего Уэйна. И он со мной почти не говорил. Я не знаю, кто он. Но точно не мой сын. Иностранец он или само исчадие мне неизвестно.

– Да, он иностранец, – вдруг перебил её отчим, глядя на меня исподлобья. – Не знаю, никто из нас не знает, откуда он взялся и кто такой, но он не американец. Он запретил нам говорить с ним, о нём, при нём. Но я слышал его акцент, да. Наш Уэйн учился в Англии и у него был английский акцент, но не такой. Совершенно иной говор.

– Почему вы молчали? Почему боитесь и сейчас? Он угрожал вам? – похоже, в моей душе погибает талантливая журналистка. Эх, не на то я столько времени потратила. Могла бы уже достичь небывалых высот в карьере, а не вот это вот всё.