Жестокий броманс

– А зачем? – Действительно, зачем? После каждого сеанса я заворачиваю этот халатик в пергамент и укладываю в коробку, чтобы запах не выветрился. Будь у меня закаточная машинка, я бы его консервировал, как трусы японских школьниц. Я, конечно, вру. На самом деле халатик скрывает трудовую мозоль 1С-программиста.

– Руслан, я прошу тебя. Я редко о чем-нибудь прошу.

– Проси.

– Хочешь, я тебя трахну, а ты за это сотрешь фото?

– Гыгыгы!

Мать звонит на мобильный в двенадцать, я еще сплю – ночью выпил, слабость во всем теле, голова раскалывается, я не сразу понимаю, что ей нужно.

– Руся! Руся, это правда?

– Что?

– Когда ты умудрился наесть такую попу? Ты же всегда был худенький!

– Мама, бля!

– Мама бля?! Это ты бля, голубчик. У тебя совсем мозгов нет? Ты соображаешь, кого к себе водишь? Они тебя ограбят и убьют!

– И че дальше?

– Я тебе запрещаю этим заниматься!

– Ага, попробуй. – Я зеваю. Перед глазами появляются прозрачные картинки, тела двигаются: вот этот сидит в кресле в одной майке и дрочит на порнуху, второй на диване, курит и ржет, я подползаю к первому так, чтобы лицо не попало в кадр. Если попадет, не страшно, потом вырежу, но не хочется портить эпизод. Моя мечта – снять весь фильм одним планом, как «Веревку» или «Русский ковчег».

– Руся!

Я просыпаюсь.

– Руся, убери фото этого мальчика. И извинись.

– Буду я перед всяким говном унижаться…

– Унижаться? Ты сам себя еще недостаточно унизил?

– Я так не считаю.

Мать на секунду затыкается и дышит как больная собака.

Я спрашиваю:

– Чего?

Она рыдает. Может, завидует, что меня ебут, а ее – нет? Сама виновата, кому она нужна с таким-то характером. То ли дело я. Я очень коммуникабельный. Правда, Валера говорит, что я просто блядь, но он не прав: я всегда сам плачу мужикам. Хоть по пятьсот, хоть по триста, но бесплатно меня не обслуживает никто. Даже Валере я всегда даю на такси. Этим я существенно отличаюсь от бляди.

Но как втолковать ей, что это я ими пользуюсь, а не они мной? Дура, одним словом. Скидываю разговор на мыло бедненькому Валере: что, отсосал? А фото этой скотины удалять не буду из принципа.

Солдаты. Они не такие привередливые, как пидорасы. Обычные парни-натуралы, для которых за штуку один раз не. Я не какой-то там любитель униформы, но с ними реально проще и дешевле. Многие уверены, что когда ты в активе, это вообще не считается. Я бы им объяснил, что пассив как раз может быть натуралом, а актив – настоящий пидорас, потому что у него стоит на парней, но зачем отнимать у гопов их иллюзии?

Еще не люблю пидорасов за тупые вопросы: «Руся, когда ты пойдешь в спортзал?» Да у половины айтишников такие жопы, еще побольше моей. Я что, должен быть дюймовочкой ради случайного мужика? Может, мне ради незнакомой пиды еще и не есть? Кстати, мне не нравятся маленькие жопы, на видео тощий мужик с разведенными ногами и с поленом в анусе похож на лягушку. Тут должна быть пропорция один к восьми, не меньше. В общем, я с этими сучками дела иметь не хочу. Опять же, солдаты не будут пересказывать приятелям, как Руся выла, когда ее ебли, и какие на ней до этого были трусы. Одна пида меня вообще убила: ей, видите ли, не нравилось, что я «выражаюсь». Ругань, видите ли, загрязняет рот. Сумасшедшая пида. На клык она берет и не брезгует золотым дождем, но НЕ МАТЕРИТСЯ. Пида эта, кстати, вся в лиловых рубцах от прыщей и с нервным тиком. Я после нее двое суток мирамистином полоскался.

А солдатики – с чистой кожей, подкачанные, симпатичные. И не хабалят. Правда, до дела дошло только с двумя, да и то один ебал, а второй просто дал пососать. Остальные шлялись по хате, жрали мою еду, пили мою водяру, трясли своими висюльками, дрочили на порнуху с бабами и гыгыкали: «Ыыы, пидорас». Зачем кормить двадцать бугаев, чтобы работали два? В этом – вся загадочная русская душа. Сраные захребетники. Я лучше куплю двух гастеров, чтобы пахали за двадцать.

Сегодня ездил в супермаркет исправлять ошибки после обновления 1С, облизывался на мальчиков, которые собирали тележки на стоянке. Не похожи на азиатов, глаза огромные, кожа выцвела за зиму, совсем белые стали. Я тоже не загораю, это портит кожу. Она у меня от природы желтоватая: одна четверть татарских генов, одна – семитских и две русских. Разрез глаз монгольский, волосы темные. Если начну шляться по соляриям, буду выглядеть как чурка. А я все-таки белый человек.

Мальчики-гастеры так смеются, будто хотят отдаться – лечь прямо на асфальт, закинуть ноги тебе на плечи, тихо постанывать и улыбаться, улыбаться. У них отличные зубы: денег на фиксы не хватает из-за кризиса. Мальчики смеются тихо, с придыханием: хааааа, голосовые связки расслаблены, голова откинута назад, широкие зрачки сверкают – милые, милые мальчики, так бы и затискал, зацеловал. Надеюсь, им нужны деньги.

Когда закончил, пошел проверять систему наблюдения. Этим у них занимается другая фирма, но начальнику охраны кажется, что тамошние ребята их разводят. Приедут, заменят, через три дня снова не работает. Я ему начал объяснять, что камеры беспроводные, они скорее всего исправны, но сигнал плохо проходит.