Жестокий континент. Европа после Второй мировой войны

Такие предположения, однако, спорны, потому что напряженность между поляками и меньшинствами, говорящими на украинском языке, не ослабла и даже усилилась. Переломный момент настал 28 марта 1947 г., когда боевиками УПА был убит заместитель министра обороны Польши генерал Кароль Сверчевски. Это убийство стало катастрофой для польских украинцев и послужило оправданием репрессивных мер по отношению к ним. На следующий день польские офицеры начали открыто говорить о «полном истреблении остатков украинского населения в приграничном юго-восточном регионе Польши». Польские власти немедленно провели еще одну зачистку региона, чтобы искоренить все оставшееся украиноговорящее население.

Акция под названием «Операция «Висла» ставила своей целью не только уничтожить в Польше боевиков УПА, но и осуществить то, что ее разработчики хладнокровно назвали «окончательным решением» украинской проблемы.

ВЫНУЖДЕННАЯ АССИМИЛЯЦИЯ

Операция «Висла» началась в конце апреля 1947 г. и продолжалась до конца лета. В ее задачи входило не только «уничтожить банды УПА», но и провести совместную работу с государственным бюро по репатриации с целью проведения «эвакуации всех лиц украинской национальности из этого региона на северо-западные территории и расселения их там максимально разреженно». Историки, которые утверждают, что единственной целью операции было лишить УПА поддержки, игнорируют четкие директивы, выпущенные Управлением государственной безопасности, открыто объявившим этническую чистку страны особой задачей.

Эта операция должна была искоренить всех оставшихся украиноговорящих граждан – мужчин, женщин и детей, – затронув даже смешанные польско-украинские семьи. Людям давали несколько часов на сборы, а затем увозили в транзитные центры для регистрации. Оттуда их должны были переправлять в различные населенные пункты на западе и севере страны, бывших когда-то немецкими территориями, а теперь ставших частью Польши. Теоретически члены семьи должны были ехать вместе, но на практике каждому депортируемому был присвоен номер, и их увозили вместе с теми, кто зарегистрировался в одно и то же время. Таким образом, членов одной семьи, зарегистрировавшихся отдельно, часто отправляли в города и деревни, находившиеся на большом расстоянии друг от друга, если только им не удавалось уговорить (или подкупить) чиновников и остаться вместе. Подразумевалось, что семьям разрешается брать с собой одежду и ценные вещи и даже какое-то количество домашних животных, чтобы обеспечивать себя на новом месте. В реальности им редко давали достаточно времени, чтобы как следует собраться, и часто принуждали оставлять хорошие вещи, а потом их растаскивали соседи-поляки. Многие также отмечали, что во время путешествия их грабили бессовестные охранники или банды местных жителей.

Война сделала практику переселения обыденной, к 1947 г. перемещение украинцев шло уже более двух лет. И это было не такое значительное событие по сравнению с полномасштабным изгнанием с континента немцев. Но об этом в следующей главе. Польские власти хотели не просто выселить эту этническую группу, но и заставить ее отказаться от всех притязаний на отдельную национальность, вынудить поменять речь, манеру одеваться, способы отправления религиозных обрядов и получения образования. Власти уже не собирались позволять им оставаться украинцами или лемками. «Потому что они хотели, чтобы мы все стали поляками».

Из современных интервью с говорящими на украинском языке поляками становится ясно, сколь мучительным был этот процесс. Для Анны Климаш и Розалии Найдух – лемок, депортированных из деревни Беднарки в Галиции, – самой тягостной оказалась сама ссылка и особенно поведение соседей-поляков. Не собираясь ни поддерживать, ни помогать им, местные поляки, казалось, радовались, избавляясь от них, и с воодушевлением грабили их дома даже еще до того, как они их покинули. Селяне, которые отказывались впускать мародеров в свои дома, подвергались избиениям; другим приходилось стоять рядом и наблюдать, как на их глазах обчищают дома. У некоторых ссыльных воровали даже вещи из телег, пока те их нагружали, со словами: «Да не бери ты и то, и это. Тебе это больше не понадобится…»