Жестокий. В уплату долга

Наверное, так действительно было бы легче. Но подобное не прощают. И не забывают. И обещание, данное им Маше, чья жизнь превратилась в ад по вине Булата, нельзя просто взять и выбросить. Слово уже дано, его не забрать назад.

Говорить с ней стало не о чем. Да и смотреть на Машку не мог. Не из-за шрамов, нет. Он и сам ими с ног до головы покрыт. Просто каждый её рубец напоминал ему о собственной слабости. О том, как он не смог её защитить. Как сам в огне полыхал, а урод, сотворивший это, до сих пор не расплатился по счетам.

– Я поеду.

– Уже? Последний раз ты приезжал шесть месяцев назад. И снова уходишь…

– Маш, у меня много дел.

– Ты всегда так говоришь.

– Потому что так и есть.

– Да пошёл ты, Имран. Пошёл ты… – достала из вазы следующий цветок, и его постигла та же участь, что и предыдущий. – Ненавижу твои розы паршивые. И тебя ненавижу.

Уже на улице слышит её крик, полный злобы и отчаяния, звон разбитого стекла. Видимо, ту самую вазу разъебала. Надо бы сказать Вахе, чтобы привозил ей другие цветы.

***

Клуб мерцал огнями, завлекал посетителей с толстыми кошельками и охотниц за этими самыми кошельками. Имран никогда не любил таких женщин. Жадных до денег, продажных, алчных. Будь такой Машка, ему в разы проще было бы вышвырнуть её из своей жизни и из своей головы. Но она была верной, преданной. Она его любила. До сих пор любила.

А он… Он ничего не мог ей предложить. Однажды она уже поплатилась за свою любовь к нему. Теперь он может вернуть ей долг лишь местью. Любить Имран больше не умеет. Не умеет жить ради кого-то.

– Иди сюда! – повысил голос, чтобы перекричать музыку.

Остановился у подиума, а нимфа, скользящая вверх ногами по шесту, тут же спрыгнула на длинные ноги, шагнула к нему в объятия. На сегодня сойдёт и эта.

– Имран Валидович! Я так рада вас видеть! – девчонка обвила его шею руками, потёрлась обнажённым телом о его пах. Он не помнил её имени, да и хрен с ним. Оно ему и неинтересно.

– Пойдём, – увёл обрадовавшуюся такому сюрпризу девку за собой, проходя мимо толстопузых ублюдков, что уже загибались от стояков, капая слюнями на пол. Каждый из них мечтал отодрать красивую тёлку, и Имран мог побиться об заклад, что все они представляли, как будут это делать чуть позже, когда в клубе станет побольше народу, и они уединятся в ВИП-кабинах. А сейчас они готовы были его удавить лишь за то, что увёл самую красивую девочку. За то, что она течёт от него и для него, а не для них. Потому что они вернутся домой к настоебавшим жёнам, а он может ебать эту шалаву хоть каждый день. Хоть сутками. Хоть всех, кто здесь есть. Потому что он здесь хозяин.

– Имран Валидович, вы чего? – притворно ахает, когда он затаскивает её в свой кабинет, толкает к стене, а в глазах загорается огонёк. Любят девки своего шефа, он в курсе.

– Давай выпьем, что ли?

Её губы подрагивают от возбуждения, дыхание сбивается.

– Давайте.

Имран проходит к бару, наполняет рюмки текилой. Девица танцующим шагом двигается к нему, будто случайно сбрасывает с плеча бретельку прозрачного топа, под которым уже топорщатся соски.

– На колени вставай.

Она, кажется, уже была с ним. Наверное. Быстро его понимает и опускается на пол, как было велено. Взяв солонку, Имран вытряхивает на ладонь соль, протягивает ей. Девка благодарно улыбается, слизывает соль и выпивает.

– Вкусно, – облизывает полные губы и тянется к его ширинке. – Позволь и мне тебя угостить.

Да, хороший минет – однозначно то, что нужно. Только чего-то всё равно не хватает. Ощущается чувство неудовлетворённости.

Рывком насаживает её рот на свой хер, так что яйца ударяются о подбородок, и вгоняет головку в самое горло.

– Соси хорошо, если бабла хочешь.

ГЛАВА 24

Я наблюдала за Булатом с неприкрытым сарказмом. Он же, в свою очередь, сделав вид, что не замечает моего взгляда, достал из холодильника необходимые продукты и принялся за готовку.

– Помой овощи, – указал мне на миску с болгарским перцем, помидорами черри и кабачком. – И положи вон туда.

– И что это будет?

– Как что? Ты же хотела стейк. Это и будет стейк с овощами гриль.

Ничего себе. Какой мужик даром пропадает. Ну и что, что псих слегка? Зато готовит отменно. Ну, если он сейчас меня не разводит и блины с утра были действительно приготовлены им.

– Ты правда умеешь готовить, – подтверждаю факт, когда он начинает нарезать мясо. Не толсто и не тонко, как раз в меру. Искусно и ловко. Так даже я не смогу. А я всегда думала, что стряпаю на отлично.

Но то, чем занимается сейчас Булат, мало похоже на стряпню. Он не просто рубит мясо, чтобы поскорее его зажарить и сожрать, как делал Антон, когда мы выезжали за город на шашлыки, отчего мясо часто получалось недожаренным. Булат получает удовольствие от процесса. На губах играет улыбка, а внимание приковано к своим рукам. Его движения ленивые, но в то же время размеренные и точные.

– А чему ты удивляешься?

– Не знаю, – пожимаю плечами. – Наверное, это всё оттого, что я тебя плохо знаю. Ты не производишь впечатления примерного семьянина, любящего печь блины и делать жене массаж пяточек.